обратили внимание, – сказал Арагонес.
– Значит, времени у нас очень мало. – Бывший сержант глянул туда, где лежали вперемешку трупы людей и хаурваков. – Минус два, и обоих придется оставить.
– Но как же… они оживут, и что тогда? – заволновался Гаррисон.
– Если мы достигнем успеха, то оживать будет нечему, видят духи. Ну а если проиграем, то незачем. Вперед.
Отряд, ставший на двоих бойцов меньше, продолжил прерванный путь. Арагонес повернул в совершенно темный проход, такой низкий, что пришлось двигаться едва ли не на четвереньках. Из него выбрались в просторный зал, утыканный полупрозрачными колоннами.
Когда проходили мимо одной из них, внутри затанцевали фиолетовые вихри, сверху вниз рванулось пламя.
– Что за ерун… – начал было Вильям, но тут все потонуло в ослепительной вспышке.
Он попытался закрыться рукой, но понял, что ее у него нет.
Захотел опустить веки, но сделать этого не смог.
А затем из света начали выступать темные пятна, напоминающие амеб под микроскопом. Вернулись звуки – жужжание, гул крови в ушах, какой-то шорох, и возвратилось ощущение собственного тела, омраченное колющей, жгущей болью.
– Шевелится – значит, жив, – проговорило одно из пятен голосом Гаррисона. – Вильям, ты слышишь меня?
– Конечно, – неожиданно даже для себя проговорил Снарк.
Горло было цело, как и мозг. Со всем остальным дело обстояло хуже.
– О, это здорово, – обрадовался уроженец Африки. – Давай, приходи в себя, а то явятся эти, когтистые…
– Сейчас.
Сделать оказалось значительно сложнее, чем пообещать. Видеть стал немного лучше после того, как моргнул несколько раз, а вот боль никуда не исчезла. Одолевая ее, Снарк сумел подняться и обнаружил, что они находятся в очередном коридоре с ребристым полом и зелеными лампами.
Гаррисон сидел, прислонившись к стене, болтающиеся на нем обгорелые лохмотья еще не так давно были основным костюмом.
– Что с твоим костюмом? – спросил Вильям.
– То же, что и с твоим, – отозвался Гаррисон. – Обгорели во время взрыва, но зато вас уберегли. А мне еще и имплантант помог. Так что я кое-кого сумел из пожара… это… вытащить.
На полу лежали несколько дезинтеграторов, рядом с ними – черная сфера бомбы, а дальше рядком: Ли, Арагонес и Соболев, все в обгорелых остатках костюмов, с ожогами на лицах и ладонях.
– Остальные? Что? – Вильям облизал пересохшие губы, ощутил, что кровь замерзает в жилах.
– Им повезло меньше. Жопа крокодилья. – Гаррисон вытер тыльной стороной ладони лицо, и тут Снарк увидел, что могучий легионер вымотан до предела. – Не успел я, понимаешь? И так по двое таскал… А там уже обгорело все… Даже мне жарко стало… Понимаешь, не виноват я!
Дальний конец коридора терялся в дыму. Там, похоже, находился тот самый зал с полупрозрачными колоннами, взрыв одной из которых и привел к гибели полудюжины людей.
– Не виноват, конечно. – Вильям опустил руку другу на плечо. – Ты и так смог сделать больше, чем кто-либо. Пожрать у нас ничего нет? Или попить?
– Ничего. Если только хаурвака какого поймать и слопать.
– Ладно, клянусь четверкой… – Уроженец Ливерпуля обследовал себя и обнаружил, что от костюма остался только пояс.
Уцелели ботинки, ну и нижнее белье, сшитое в Шарендаре по особому заказу.
Пропало все, что было в подсумках, включая запасные батареи, сухие пайки и флягу с водой.
– Потешно мы выглядим, должно быть. – Вильям подтащил к себе дезинтегратор, проверил уровень заряда батареи. – Голые, в трусах, но зато с оружием. И слегка подкопченные.
– Боюсь, что хаурваки смеяться не станут. – Страдальческое выражение на лице Гаррисона чуть смягчилось. – Если они сюда заявятся, то попытаются просто и без затей лишить нас жизни.
– А я буду против… – Вильям поднялся на ноги, не обращая внимания на то, что боль в обгорелом теле запульсировала с новой силой. – Пойду, посмотрю, что там дальше. Они смогут прийти лишь с той стороны…
«Если не сумеют быстро потушить пожар», – добавил он про себя, но говорить этого вслух не стал.
Первый шаг дался с большим трудом, в обгорелое тело словно вонзили тысячи коротких, но зазубренных и раскаленных клинков. Второй легче, ну а затем уроженец Ливерпуля зашагал довольно уверенно.
Коридор закончился ярко освещенной площадкой, с которой уходили в темноту две лестницы, одна вниз, другая вверх.
– Нет, дальше я, пожалуй, не сунусь, – пробормотал Вильям, убедившись, что и на той и на другой совершенно тихо.
И он вернулся обратно.
Пока Снарк отсутствовал, успел прийти в себя Арагонес.
– Ихо де пута, каброн де кастильяно, – тихо ругался он по-испански, осматривая остатки собственного костюма. – И как я в таком виде на люди выйду? В смысле, на хаурваки?
– Ничего. – Вильям хмыкнул. – Мы подождем, пока ты сгоняешь до ближайшего магазина за одеждой.
– Это на Европу? Или Ио ближе, клянусь Святой Девой?
Открыл глаза Соболев, последним пришел в себя Ли, которому во время взрыва досталось больше всех.
– Так-так, – сказал он, оценив обстановку. – Бомба цела, значит, нужно идти дальше.
Свежие ожоги мешали ему двигаться, но маленький китаец поднялся на ноги. Морщась, взял в руки дезинтегратор. Глядя на бывшего сержанта, встали остальные. Гаррисон поднял начиненную радитом сферу.
– Вот и отлично, – сказал Ли, еле раздвигая губы. – Вперед. Арагонес, веди.
Уроженец Южной Америки уверенно зашагал по коридору, но у площадки, где побывал Вильям, неожиданно остановился.
– Налево пойдешь – коня потеряешь, направо пойдешь – голову потеряешь, – непонятно к чему прошептал Соболев. – Ну а если в стенку лбом ударишься, женатому быть. На своей глупости…
– Туда, – сказал Арагонес, и они окунулись в густую тьму уводящей вниз лестницы.
Шагали в полном мраке, слышалось лишь тяжелое дыхание да шорох ног. Вильяма била дрожь, волнами накатывал жар, сменяясь леденящим холодом. Регенерировавшее тело
