нестерпимо захотелось пирожного. Она мигом слетала к кондитеру, купила трубочку, вернулась в сад, спряталась за кустами крыжовника и съела пирожное.

Понравилось ли оно ей, мама уже не помнит, но зато очень хорошо помнит, как несколько недель подряд она пребывала в постоянном страхе, что ее бесчестный поступок станет известен. Она поступила очень необдуманно, купив пирожное в «фамильной» кондитерской, и теперь, когда, гуляя с дядей и тетей, они проходили мимо этой лавки, а ее хозяин почтительно здоровался и порой обменивался двумя-тремя словами со всемогущим советником юстиции, то она всякий раз ждала, что с уст кондитера слетит вопрос:

— Ну как, Ловизочка, понравилось тебе мое пирожное?

Эти прогулки с дядей и тетей были каким-то кошмаром. Обычно дядя шел впереди; будучи небольшого роста и довольно полной комплекции, он шагал не спеша. На лацкане сюртука он всегда носил защипку, которой закреплял на груди свою панаму, как только оставались позади последние городские дома. У дяди была львиная голова — сильно потевшая! — с могучей седой гривой. Зычным голосом он заговаривал чуть ли не с каждым встречным и что-нибудь изрекал — чаще всего не очень приятное.

За дядей следовали обе его дамочки. Когда процессия приближалась к небольшой местной купальне, дядя, страдавший близорукостью, спрашивал, не обращая внимания на посторонних:

— Луиза, кто купается — мужички или бабенки?

— Мужчины, дядя Пфайфер! — отвечала мама.

— Тогда смотреть нале-во! — командовал дядя и тщательно следил, чтобы его приказ выполнялся.

Иногда дядю одолевало желание понаблюдать, «прилично» ли ходят его спутницы, и он пристраивался в арьергарде. При этом всякий раз доставалось и тете — то она слишком пылит, то у нее плохо расправлена шаль,— но главным образом нотации читались маме:

— Луиза, держись прямее!.. Луиза, не размахивай так руками!.. Луиза, смотри под ноги, ты только что споткнулась о камень!

И все это без устали, громогласнейше, ничуть не заботясь, что его слышат посторонние. Такие прогулки были настоящим прохождением сквозь строй. Встречные горожане, завидев местного тирана при исполнении своих владыческих прав, начинали ухмыляться еще издали, но вскоре мрачнели, так как он не упускал случая сказать каждому мимоходом какую-нибудь колкость.

По мнению дяди, у мамы была роковая склонность ставить при ходьбе правую ступню несколько вовнутрь.

— Ты опять косолапишь правой ногой, Луиза! — возмущался дядя.— Я тебе уже сто раз говорил... Ну, погоди же...

И дядя принимался громко распевать на мотив собственного сочинения:

— Некая персо-на косолапит пра-вой ногой! Некая персо-на косолапит пра-вой ногой!

Дальше у него не получалось, но с мамы вполне хватало и этого. Порой она просто не знала, как надо идти, каждое ее движение было неправильным: в такие минуты ей больше всего хотелось сесть на землю и не двигаться. Но самое ужасное было, когда дядя, шагая рядом с мамой, начинал расписывать, как ей в ближайшее время будут оперировать правую ступню. Он не опускал ни одной кровавой подробности, говорил о том, как станут перепиливать кость, сшивать разрез (у мамы уже был опыт!), упоминал всякие ножи и так далее.

Наконец они добирались до загородного кафе «Рыбачья хижина». Маму усаживали на стул, и она, как благовоспитанная девочка, шила, вышивала или вязала; а в это время ее школьные подруги тут же, поблизости, играли и веселились, изредка поглядывая с сочувствием и насмешкой на маленькую «ковылялочку». В эти горькие часы мама, наверное, думала: «Почему им так хорошо, а мне нет? Почему им разрешают делать все, а мне ничего?» Вопросы, на которые она, конечно, не находила ответа. И в том, что мама после такого детства не ожесточилась, а сохранила мягкий, приветливый нрав и даже не утратила жизнерадостности, уж в этом никакой заслуги дяди определенно нет.

На следующий день в школе маме порядком доставалось от одноклассниц за ее «образцовость». Дети ведь жестоки, они не понимали, что маме велено быть такой, что она охотно вела бы себя иначе. В школе мама ни с кем не дружила, ей и не разрешали этого, не велел дядя. Мама была обязана всегда быть первой ученицей в классе, так велел дядя. И когда однажды маму «спустили» на четвертое место за то, что она один-единственный раз засмеялась во время занятий, для дяди, казалось, наступил конец света,— во всяком случае, он так себя повел.

Поскольку мама часто болела и отсутствовала на уроках, ей было вовсе не легко постоянно удерживать за собой это первое место. Конечно, пропущенное она могла наверстать по учебникам, но если взять, к примеру, закон божий... его в заведении фрейлейн Миттенцвай для девиц из высших сословий преподавали несколько странно. Если ученица могла без запинки и передышки пересказать книги Ветхого и Нового завета с начала до конца и с конца до начала, считалось, что она обладает необходимым багажом знаний по этому предмету. Кроме того, надлежало знать назубок колена Израилевы, четырех больших и малых пророков, а также двенадцать сынов Иакова и двенадцать учеников Христа.

Фрейлейн Миттенцвай была очень строгой, особенно часто она инспектировала уроки закона божьего и «гоняла» по пяти главным частям как учениц, так и учительниц. И тех и других она безжалостно отчитывала за малейшую запинку. Было у фрейлейн Миттенцвай и свое особое «блюдо»: придумав несколько групп вопросов с нужными ответами, она вдалбливала их ученицам и время от времени спрашивала в определенной последовательности. Выучить их дома мама не могла, ибо они являлись оригинальным творением фрейлейн Миттенцвай и нигде не были записаны. Придя однажды после болезни в школу, мама услышала очередную игру в вопросы-ответы:

— Каких животных и птиц не велел есть Господь Бог?

— Нечистых!

— Каких птиц, например, Бог велел гнушаться?

— Лебедя, пеликана и сипа.

Мама очень удивилась тому, что лебедь — птица нечистая, однако спросить не решилась, и когда подошла ее очередь, она, чуть помедлив, ответила также:

— Пеликана, сипа и... лебедя.

Фрейлейн Миттенцвай удовлетворенно кивнула.

Мама долго раздумывала по поводу бедного лебедя. Ей казалось, что тут какая-то ошибка, не могли же дикие лебеди из сказки Андерсена быть нечистыми, ведь они благородные птицы, только заколдованные. Так и не придя к ясному решению, мама подумала, что в конце концов яблоко и голубь тоже играют весьма загадочную роль в законе божьем. Лишь гораздо позже мама узнала, что понятие «нечистый» не всегда означает то же самое, что «черный» или «немытый».

Да, мама много хворала, и чаще всего у нее болело горло. Врача по столь пустячному поводу не вызывали. Существовало испытанное домашнее средство: к горлу привязывали кусок сала и держали до тех пор, пока боль не проходила. Тем временем сало начинало попахивать, но его, однако, не снимали! Несколько дней такого компресса — и больную нельзя было пускать в школу из-за одного только запаха.

Потом тетю вдруг осенило, что мама надевает слишком легкое нижнее белье (посмотрела бы тетя на белье нынешних молодых дам!). Немедленно приобрели толстые фланелевые панталоны с красной вязаной каемкой, маме они были ниже колен. Полагаю, что данное событие произошло в ту пору, когда мама уже пообвыклась в доме дяди Пфайфера, иначе я никак не могу объяснить дерзости ее поведения. Дело в том, что каждое утро мама забегала в какой-то сарай, стоявший по дороге в школу, и снимала там свои «колючки». А дядя с тетей изумлялись, почему их воспитанница, нося такие красивые, теплые фланелевые штаны, стала простуживаться еще чаще!

Наконец все же вызвали врача. Он признал маму малокровной и прописал ей железо, рыбий жир и солевые ванны. Принимать железистый препарат еще куда ни шло — его как-то смешивали с красным вином, да и сам по вкусу не был противным. Но рыбий жир... Мама должна была пить его трижды в день по три чайных ложки. Дядю Пфайфера, разумеется, возмущало, что мама принимала столь дорогое лекарство без восторга и что после каждой ложки ее даже передергивало. Чтобы отучить маму от содроганий, дядя заставлял ее после каждой ложки трижды пробегать вокруг обеденного стола! Ей приходилось это делать, даже когда за столом сидели гости, более того, дядя специально приводил зрителей, дабы

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату