полным сил мужчиной, всегда готовым улыбнуться шутке. Сейчас перед ней была лишь тень прежнего Вершителя. Слишком много горя, слишком много потерь. И слишком неожиданная развязка…
Там, в шатре, торопливо воздвигнутом посреди поля, что так и не успело окропиться кровью, арГеммит был единственным, кто не задал Комтуру ни одного вопроса. Просто выслушал «Ультиматум Зорана», как, несомненно, в летописях будут именовать речь старого Комтура, и кивнул – мол, согласен. Святитель Верлон презрительно оттопыривал губу, как будто это его войска контролировали ситуацию. Генерал Ви хватался за меч, Седрумм брызгал слюной и обвинял индарца во всех смертных грехах, Ульмир прожигал Комтура ненавидящим взглядом. Признаться, взгляды Арая Ватере и Мирата арДамала тоже не отличались теплотой. И лишь Вершитель арГеммит – единственный, кроме Верлона, человек в шатре, по своему статусу равный Комтуру Зорану, выглядел равнодушным ко всему.
– Магистр Верра, командующий рассказал мне о вашей идее, благодаря которой удалось нейтрализовать големов. – Метиус чуть склонил голову. – Блестяще исполнено. Орден подтверждает статус, который был вам временно присвоен. Вы заслужили право носить этот обруч.
Бетина поклонилась, хотя прекрасно понимала, что кроется за этим щедрым заявлением. Орден потерял слишком много магов, ему сейчас как никогда нужна свежая кровь. Наверняка последуют и другие назначения, пусть даже кандидаты не вполне дотягивают до уровня, необходимого настоящему магистру. Правда, себя она считала вполне достойной высокого статуса.
– Мои поздравления, магистр Верра. – АрДамал доброжелательно улыбнулся.
– Благодарю вас, Вершитель, благодарю, командующий. Я… постараюсь оправдать ваше доверие.
– Не сомневаюсь, что вам это удастся, – несколько суховато обронил арГеммит.
– Вершитель, позволительно ли мне будет спросить?
В присутствии арГеммита Бетина заметно робела. Почему – на этот вопрос она и сама не знала ответа. В иное время она воздержалась бы от расспросов, в конце концов можно было поговорить и с арДамалом – позже, когда завершится ритуал прощания с Лейрой Лон, когда командующий справится с сотнями неотложных дел. Вопросов, требующих немедленного решения, действительно было немало – с момента, когда первые колонны инталийской армии вошли в спешно освобожденные от баррикад ворота, арГеммит снял с себя полномочия, и теперь за обороноспособность города отвечал командующий. До тех пор пока не назначит нового командира гарнизона… Хотя Бетина не без оснований предполагала, что арДамал предпочтет занять это место сам, уступив свой нынешний пост кому-нибудь другому. На усмотрение Вершителя, разумеется.
Да, с вопросами можно было и подождать. Но Бетину терзало любопытство – там, в шатре, раскинутом под черно-белым стягом мирных переговоров, она ловила каждое слово, но общий смысл, казалось, все время ускользал.
– Да, разумеется, – рассеянно кивнул Метиус. – И оставь этот тон для Верлона, он любит подобную велеречивость.
– Почему он так поступил?
– Кто?
– Зоран. Ведь исход битвы был предрешен, не так ли? Командующий сказал, что у нас практически нет шансов.
– Он сказал «практически»? – Метиус пожал плечами. – Это весьма оптимистичная оценка ситуации.
– Тем более. Я не понимаю, почему Зоран принял решение, которое не найдет поддержки ни у Круга рыцарей, ни у Империи. Мне показалось, что и Святитель Верлон не выразил восторга…
– Святитель Верлон неглуп, – буркнул арГеммит, – и понимает, что ультиматум придется по душе народу. Горожане уже прославляют имя Зорана-миротворца, пройдет пара-тройка недель, и славословия зазвучат в Броне. А через пару месяцев – и в Кинтаре. Южане не боятся вторжения, но мирное время больше подходит для торговли. Верлон понимает, что ультиматум в немалой степени подтачивает власть Святителя.
– Как и власть Императора?
– Разумеется. Правитель страны, принимающий решения государственной важности с оглядкой на сильного соседа, вполне может ожидать насмешек в свой адрес. А это не по нраву никому – ни Святителю, ни Императору.
– А рыцари Индара?
– Круг рыцарей, безусловно, поддержит своего Комтура, для них это дело чести. Даже если в душе и будут не согласны с ним. Командирам индарских клиньев все равно – для них дело найдется в любом случае. Мелкие пограничные стычки, выяснения отношений между баронами, операции против корсаров – все это не попадает под действие ультиматума. Спрос на индарских ветеранов по-прежнему будет высок.
– С народом все ясно, – хмыкнул арДамал, вступая в разговор. – Но знать не потерпит…
– Разумеется, знать будет проявлять недовольство, – не стал спорить с очевидным арГеммит. – Но до открытых выступлений дело не дойдет. Во всяком случае, в ближайшие годы. В этом Зоран прав, за человеком, готовым обратить против себя мечи всех без исключения индарских наемников, пойдут немногие.
Бетина закрыла глаза, вспоминая слова Комтура Зорана.
Зоран был многословен, но именно эти короткие фразы излагали суть его ультиматума. Имперцы оказались перед выбором: либо снять осаду и вернуться в Гуран, так и не добившись победы, либо продолжить сражение… и получить удар в спину от полных сил индарцев. В последнем случае шансы на победу имперцев были поистине призрачны.
И они уходили… Колонна за колонной, полк за полком.
Зоран детально описал, какова будет реакция Индара в той или иной ситуации, в каких случаях Круг рыцарей вмешается, а какие сочтет слишком незначительными. Тяжелая пехота Индара представляла собой внушительную силу. В одиночку она не могла соперничать с армиями великих государств, но в союзе с любым из них вполне могла переломить хребет другому. Поэтому позиция Ульфандера Зорана была практически беспроигрышной. Не имея возможности претендовать на главенствующую роль в Эммере, он намеревался стать той гирей, что в любом случае качнет весы справедливости не в пользу агрессора.
– Ультиматум Зорана обещает как минимум несколько лет мира, – продолжал арГеммит все тем же равнодушным голосом. – По крайней мере до тех пор, пока он является Комтуром. Хотя не исключено, что и в дальнейшем Круг рыцарей будет придерживаться политики, установленной Ульфандером. Его уважают за честность и верность принципам. Для индарцев понятие рыцарской чести столь же значимо, как и для светоносцев Ордена. А быть стражами мира – это, пожалуй, ничуть не менее почетно, чем быть самыми известными наемниками Эммера.
– Наемников опасаются, но их не любят, – заметил арДамал.
– Тем более. Новая роль может прийти индарцам по вкусу.
– Я не слышу в вашем голосе удовлетворения, Вершитель, – неуверенно пробормотала Бетина. – Разве мир не пойдет на пользу Инталии?
– В настоящий момент – безусловно. – АрГеммит посмотрел на девушку несколько снисходительно. – Еще лет десять – пятнадцать, пожалуй, тоже. Но потом ситуация будет иной. Сила рыцарей будет искать выход, и мелкие стычки перестанут их удовлетворять. Стремление к славе иногда оказывается сильнее голоса рассудка.
– Значит, выхода нет? Новая война неизбежна?
– Об этом знает лишь Эмиал, – ухмыльнулся командующий.
– Как бы там ни было, Орден получил длительную передышку. Достаточную, чтобы полностью восстановить силы и быть готовым к возможным потрясениям.
Внезапно по толпе прокатился стон. Людское море качнулось вперед, натолкнулось на сомкнутые щиты латников и замерло. На площадь вступила похоронная процессия. Мерно ступали кони рыцарей, закованных в белые латы. Изрубленные, с содранной эмалью – эти доспехи совсем недавно побывали в бою. Всадники ехали, склонив головы, сжимая в руках обнаженные мечи. За ними двенадцать пеших рыцарей несли носилки, на которых лежали павшие защитники города.
