спасительный проем, сквозь который приветливо махали ветвями деревья, да и на винтовую лестницу, по которой барон выбрался из подземной темницы. Но больше всего поразило Аугуста то, что посредине огромного каменного мешка неподвижно стоял закутанный в черный плащ человек.
Даже выйдя из комнаты и приблизившись к неизвестно откуда появившемуся незнакомцу на пару десятков шагов, моррон так и не смог понять, кто же стоит перед ним: призрак или человек; жаждущий его крови слуга графа или очередная колдовская иллюзия затворника. Одежда была не видна под едва колышущимся от дующего по ногам сквозняка плащом, а лицо молчаливого незнакомца скрывала черная маска. Аугуст не знал, кто перед ним, но зато с первого же взгляда узнал эфес пока что покоящегося в ножнах оружия. Это была шпага, шпага смертельно раненного им и добитого посланцем затворника вельможи по имени Одо. Штелер не мог ошибиться. Как можно позабыть оружие, которое ты возжелал, но так и не смог присвоить себе?
– Кто ты? – прошептал барон, надеясь, что услышит хоть что-то, но ответом стал лишь лязг покидающего ножны оружия.
Шпага летает быстро, в особенности если находится в руке проворного бойца. Прежний владелец вожделенного бароном клинка был весьма неплох, а нынешний просто поражал быстротой и четкостью ударов. Он не сделал ни одного лишнего движения, нанеся моррону молниеносный укол, лишь по счастливой случайности пришедшийся не в обнаженную грудь не успевшего отпрянуть назад бойца, а чуть левее – в последний момент подставленное плечо.
Несусветная боль пронзила тело барона, но, как ни странно, не парализовала, а, наоборот, придала ему сил, мгновенно мобилизовав не только резервы давно требующего отдыха организма, но и накопившуюся в душе Штелера злость. Быстро отпрыгнув вбок, барон соскочил с холодной стали клинка и ударил мечом снизу. Тяжелое и острое лезвие должно было отрубить руку противнику чуть пониже согнутого локтя, но лишь просвистело в воздухе и ушло вверх. Впрочем, расстроенный удачным маневром врага барон тут же укротил силу инерции и направил ее в русло нового, быстрого, мощного и очень опасного косого удара по голове противника. Как ни странно, враг успел ускользнуть, а острый меч даже не коснулся его верткого тела, но зато проделал в черном плаще большую, идущую четким зигзагом дыру.
Удивленный барон на долю секунды застыл, и эта заминка стоила ему дорого. Инициатива в схватке вновь перешла к противнику, и тот не замедлил ею воспользоваться, нанеся несколько ударов, нацеленных в голову морона и по его рукам. Три удара Штелеру удалось отбить, от одного барон ушел, уклонившись в сторону, а вот в пятый раз кончик шпаги полоснул по левой щеке. К счастью, это была всего лишь царапина, настоль неглубокая, что вряд ли потом от нее остался бы шрам, будь барон даже не морроном, а обычным человеком.
Напор рвущегося в атаку противника крепчал, а хоть в зале и было много места для маневра, но Штелеру так и не удалось увеличить дистанцию. Враг действовал быстро, постоянно преследовал его, не давая даже секундной передышки, следствием которой стала бы контратака. Из множества ударов, большинство которых Штелер все-таки или отбил, или блокировал клинком, еще два достигли цели. На предплечье правой руки барона кровоточил свежий разрез, а в его животе, чуть пониже и левее пупка, появилась неглубокая, но очень болезненная рана. Обычный человек уже опустил бы оружие, истек кровью и лишился сил, но Штелер по-прежнему стоял на ногах и, быстро перемещаясь по залу, отражал следующие одна за другой атаки. Впрочем, это нисколько не удивило противника, скорее всего знавшего, кто перед ним, а вот личность самого закутанного в плащ бойца для барона по-прежнему оставалась загадкой.
Наконец-то противник совершил ошибку, проведя очередную серию из трех опасных ударов, он решил обмануть моррона и сделал финт, однако весьма неудачный. То ли боец устал, то ли ладонь, державшая шпагу, слишком вспотела и работа кистью не удалась. Обманное движение вышло чересчур неуклюжим и медлительным, чем тут же воспользовался барон. Резким прыжком сократив дистанцию вдвое, Штелер ударил средней частью меча по основанию шпаги противника, чуть повыше эфеса. Поскольку его меч был намного тяжелее, а сила удара большой, оружие вылетело из руки не ожидавшего контратаки противника. Вот так всегда и бывает, в бою не стоит мудрить! Любая даже самая красивая и изысканная комбинация может быть прервана банальным, заурядным ударом чуть более расторопного противника.
Лишившись оружия, незнакомец на секунду застыл, а затем резко отпрянул назад, но было уже поздно. Он запоздал на какое-то краткое, но, однако, решившее его судьбу мгновение. Недолго думая, Штелер просто и незамысловато полоснул оппонента по горлу острой кромкой меча, причем во время движения немного повернул кисть, так чтобы разрез получился косым и рваным. В следующее же мгновение кровь брызнула фонтаном из разрезанного горла, и несколько брызг попали барону в лицо.
Как и полагается человеку, получившему подобное ранение, враг схватился обеими руками за горло и, издавая гортанные хрипы, повалился на колени. Но вот то, что произошло в следующий миг, уже никак не вписывалось в ожидаемый и закономерный ход событий. Он не упал, не завалился, как положено, набок, а, пытаясь сдержать ладонями хлеставшую из горла кровь, закачался из стороны в сторону. В то же время из-под его внезапно поблекшего плаща повалили клубы дыма, как будто одежда под ним горела и плавилась. Смертельная рана, пугающая своим видом не только новичка, но даже опытного, привыкшего к виду крови бойца, вдруг начала быстро затягиваться.
– Проклятье! Это же симбиот! Как он сюда добрался?! – хотел про себя выругаться Штелер, но не сдержался и произнес свои мысли вслух.
Догадка оказалась верной. Рана совсем даже не умиравшего бойца быстро затягивалась, а в его плаще стали появляться дыры. Так лечиться могли лишь симбиоты, те существа, которых моррон частенько встречал на другом берегу Удмиры, но совсем не ожидал увидеть одного из них здесь, в родном городе, за многие мили от колониальных границ.
Раздумье в бою всегда чревато последствиями: то удар пропустишь, то враг сбежит. Аугуст слишком поздно отошел от удивления и не успел добить противника, который, как только чуток пришел в себя, тут же трусливо обратился в бегство. По-прежнему зажимая ладонями уже едва кровоточащую рану, враг поднялся из лужи собственной крови и, оставляя на каменных плитах пола мокрые багровые следы, кинулся прочь от места схватки. Барон помчался за ним, но не сумел догнать, недобитый противник просто исчез, растворился в воздухе, а на полу, на том самом месте, на которое только что ступили его сапоги, возникло ярко-синее, дрожащее и гудевшее пятно из какой-то однородной блестящей субстанции.
«В портал сбег, подлец!» – догадался барон и, не желая оставлять преследование, сам вступил в скользкую и липкую массу неизвестного происхождения. По ногам моррона прокатились волны тепла и вибрации, но ничего не произошло, он не перенесся вслед за врагом, но зато на полу стала медленно вырисовываться кровавая надпись. Как будто в зале присутствовал кто-то еще, но только невидимый, и теперь он макал незримую кисть в лужу из крови сбежавшего симбиота и тщательно выводил букву за буквой. «Брось меч!» – прочел моррон еще до того, как таинственный наблюдатель за схваткой успел начертать восклицательный знак.
Барону не хотелось расставаться с только что обретенным мечом, тем более сейчас, когда он находился среди врагов, но выбора у него не было. Иной выход из каменного мешка, возможно, и имелся, но его не было видно, да и липкая масса, уже просочившаяся в сапоги, приклеила к полу его ноги. Отброшенный меч звякнул, ударившись о плиты пола, и в тот же миг в теле моррона возникла не то чтобы боль, а неприятное ощущение, как будто кто-то косточка за косточкой перебирал его скелет и бесцеремонно копошился внутри живота. Потом не было ничего. Аугуст вдруг очутился в кромешной темноте и почувствовал, как какая-то неведомая сила с огромной скоростью несет его сквозь наполненное черной пустотой пространство.
Он не помнил ни большей части самого полета в кромешной мгле, ни его окончания. Момент приземления выпал из памяти, несмотря на то что он наверняка был необычайно болезненным. Когда Штелер очнулся, то лежал на полу лицом вниз и, хоть на членах не было тяжелых оков, не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Глаза видели, но перед ними была лишь пыльная каменная плита, весьма неинтересное зрелище, зато слух порадовал моррона множеством разнообразных звуков. Потрескивание пламени камина, приятная музыка, звучащая где-то недалеко, но негромко, шорох подолов платьев, тихий и совсем не раздражающий слух скрип деревянной мебели и голоса, мелодичные, спокойные и совершенно невозмутимые.
– Ты слишком увлекся сложными комбинациями… Не спорю, выглядело это красиво, но в бою главное – результат, а он чаще всего достигается быстротой и незамысловатостью, – поучал кого-то приятный мужской баритон, в котором барон не сразу, но все же узнал голос Гербранда. – Меньше обманных финтов и
