Он склонил голову:
— Ты спрашиваешь это нарочно, грозный бог. Испытываешь меня. Позволяешь сказать неправду. Но ведь тебе все известно. Как можно увидеть девушку из племени уйна? Касит в первый раз увидел Ла, когда крал ее. И Ла тогда первый раз увидела Касита. Но меня увидели и отец Ла, и ее братья. Они захотели убить Касита.
— Зачем же ты шел на все эти опасности? — спросил я, скрывая растерянность: своими ответами он разрушал мои догадки одну за другой.
— Меня послал вождь.
Неужели я ослышался? Или неверно истолковал его слова?
— Зачем ты нарушил запрет и решил красть девушку из племени уйна?
— Касит выполнял наказ вождя, своего отца, — невозмутимо отвечал юноша, решив, видимо, что, повторяя вопрос, я выполняю какой-то ритуал.
— Вождь? Тот самый, с которым ты виделся здесь? В лесу?
На одно лишь мгновение он позволил себе удивленно взглянуть на меня. Утвердительно кивнул.
— Вождь племени импунов. Амкар. Отец Касита.
— Зачем он это сделал?
Касит, глядя куда-то в сторону, пожал плечами:
— Другие не знают. Вождь знает.
— А ты?
Он смотрел в том же направлении. Я понял: знает, но не скажет.
— Отправимся с тобой к вождю вместе, — предложил я.
Испуг и надежда одновременно вспыхнули в нем. Я не мог определить, какое из этих чувств было сильнее в данный момент. Юноша что-то сказал Ла, и она низко наклонила голову. Он взял ее за руку.
— Мы идем с тобой, грозный бог.
2
Когда до пещер оставалось чуть больше трехсот метров, нас заметили. Молодой воин-охотник что- то закричал, и к нему стали сбегаться соплеменники. Толпа ощетинилась копьями, над головами взметнулись дубины. Я пока не предпринимал никаких действий, ожидая развития событий.
Вскоре в толпе показался вождь и его приближенные. Они пытались успокоить людей. Время от времени вождь, указывая на меня, провозглашал:
— Эламкоатль!
Это было имя главнейшего бога.
Толпа подхватила имя, шумно и дружно произносила его. Но в то же время люди по-разному реагировали на мое появление, одни кланялись, другие в ужасе отворачивались.
Возникла догадка.
— Вы уже встречались с подобными мне? — спросил я Касита.
— Да. Тогда мы жили в другом месте. Богов было много, — он растопырил пальцы обеих рук, три загнул.
— Они принесли вам дары?
— Дали нам сладкую смолу и обещали вернуться. Мы ушли.
От толпы отделилось несколько человек и направились ко мне. Это были послы. На вытянутых ладонях они несли дары: высушенных насекомых, ягоды, круглый блестящий камушек. Не доходя несколько шагов, они упали на колени, покорно склонив головы и положив перед собой дары.
Толпа напряженно следила за нами.
Пришлось принять дары, и толпа ответила единым вздохом облегчения.
Я поднял с земли одного из послов. Это был вождь, отец Касита. По его примеру встали и другие. Они поспешили отступить — подальше от меня и поближе к своим соплеменникам. Вождь остался. Он изо всех сил старался сохранять достоинство.
— Ты спас моего сына, могучий бог. Владей нами.
Я не пытался переубедить его в том, что я вовсе не бог. Это было бы бесполезно и опасно, во всяком случае, для юной пары.
В сопровождении послов мы направились к толпе. Касит и Ла старались держаться поближе ко мне, но сейчас соплеменники почти не обращали на них внимания. Люди склонялись передо мной, иные падали на землю, закрывая лица руками.
— Эламкоатль с нами! — ликующе выкрикивал вождь.
Так мне пришлось стать богом у племени импунов. Я старался быть добрым и мудрым богом, принести пользу тем, кто верил в меня. Когда-то Михаил Дмитриевич сказал мне: «Наше оружие — вера и сомнение. Но есть немало людей, чье оружие — только вера. Она помогает им вести тяжкую борьбу за то, чтобы жизнь не казалась бессмысленной. И хотя она порождает иллюзии и миражи, но для слабых это спасительные иллюзии, а для слепых — единственное их видение. И если уж кто-то поверил, что ты способен сделать его сильным и счастливым, умей жалеть его, не принижая».
В качестве бога импунов я благословил Касита и Ла, и племя вынуждено было согласиться, чтобы они жили на его земле и под его защитой. И отменил обычай приносить кровавые жертвы.
Моим верным помощником стал отец Касита. Я убедился, что он не случайно является вождем племени.
— Виноват, я нарушил закон, запрет. Послал сына взять жену в другом племени. Что было делать? Когда берут в жены девушку своего племени, часто рождаются слабые дети. Когда женятся на чужих — дети сильнее. Об этом мне говорил отец. И я замечал то же самое. Нам нужны сильные дети, воины.
Так они, эти полудикари, не имея никаких приборов для экспериментов, отрезанные от мира, замкнутые в небольшом пространстве кочевий, обладая лишь умозрительной информацией о жизни своего племени, тем не менее сумели открыть один из главнейших генетических законов. Более того. Чтобы воспользоваться открытием, этот человек осмелился пойти против устоявшихся законов, против воли всего племени, отважился жить не так, как жили отцы, деды, прадеды — многие поколения. Надо было решиться на величайший опыт и послать на это собственного сына.
Просмотрев еще раз возникшие у меня мысли, прежде чем решить, какие из них спрятать на хранение в памятеку, а какие забыть, я подумал, что, может быть, одним из самых знаменательных явлений в борьбе человека за лучшую жизнь, осмысление мира была с древнейших времен борьба против _самого себя_, против _ограничителей_, созданных в собственном сознании. Они были необходимы, так как являлись одновременно и охранителями, помогающими поддерживать определенный, проверенный многими поколениями уклад жизни. А уклад этот гарантировал выживание в суровой борьбе со стихиями, с хищниками, с конкурентами.
Я смотрел с изумлением и восхищением на этого полудикаря, преклоняясь перед его героизмом, а он глядел на меня с почтением и страхом, боясь наказания. Осознав комичность ситуации, я улыбнулся, и, подбодренный этой улыбкой, он осмелился спросить:
— Великий бог, прощаешь меня?
— Ты поступил разумно, — ответил я, кладя руку на его плечо. — Можешь сказать об этом своим соплеменникам.
Он не стал медлить. Его приближенные тут же собрали на поляне всех взрослых людей племени, и вождь, стоя рядом со мной, огласил им повеление бога — отныне юноши могут брать в жены не только импунок, но и девушек из других племен.
Наблюдая результаты своих деяний, я несольно вспомнил легенду, записанную на золотом диске и табличках, и думал: «А кто же был тот «живущий на дне моря бог Аамангуапа», научивший выращивать плоды, строить дома, врачевать? Не повторяю ли я чьи-то поступки, дела, не обрастут ли мои поступки легендой, и ученые будут спорить о боге Эламкоатле, ломать головы над загадкой его появления?»
