— На кого вы работаете?
— «Боннер и Рэфрей». Их офис на Мэдисон-авеню.
— Знаю. Там заправляет Дол Боннер. Вся работа строится на том, что большинство мужчин рано или поздно расколются при разговоре с хорошенькой женщиной, особенно если она достаточно умна и умеет направить разговор в нужное русло. Но я склонен полагать, что такие глаза, как ваши, заставят любого мужчину быть начеку.
— Чем же плохи мои глаза?
— Ничем. Просто они слишком заинтересованные.
Прошу простить, продолжайте!
— Ну так вот. Я у них работаю почти год. Я жила в штате Небраска с родителями, и пять лет назад, когда мне исполнилось двадцать лет, умерла моя мама. Вскоре после этого я приехала в Нью-Йорк, и мой дядя предложил мне службу у себя в офисе. Мне не очень нравилось там, в основном из-за дяди, но я продержалась у него почти год и затем ушла, получив работу в адвокатской конторе.
— Если ваше неприятие дяди оказалось настолько существенным, что вынудило вас уйти, объясните, в чем оно заключалось?
— Не думаю, что это важно, и я упомянула об этом только потому, что вновь оказалась повязана с дядей…
Но отвечу на ваш вопрос: у него дурные манеры, он не умеет держать себя в руках, короче говоря, дядя — невозможный тип… Но причиной моего ухода и ссоры с ним послужило его отвратительное отношение к незамужним матерям.
— О-о! — понимающе кивнул Фокс.
— Да нет, — помотала головой Эйми, — дело не во мне. Это была молодая женщина, работавшая в цехе консервирования, но я узнала, что подобное случилось дважды за предыдущие годы. Дядя просто- напросто выгнал ее, и вы бы послушали, как он при этом выражался. Я вышла из себя и выложила ему все, что о нем думаю, и ушла сама, не дожидаясь, когда он выгонит и меня. Я проработала в адвокатской конторе около трех лет секретарем одного из ее руководителей, когда встретила мисс Боннер и она предложила мне работу. Я согласилась. Вы знакомы с мисс Боннер?
— Никогда с ней не встречался.
— Ну… вы говорили об умных женщинах… — Эйми забыла об ушибленной ноге и машинально положила на нее другую, тут же поморщившись от боли. — Послушали бы вы, как она расписывала эту работу! Я самая младшая из четырех женщин, которых она называет своим русалочьим отрядом. Когда я при деле, мне запрещается посещать офис, и если я случайно встречусь с ней, то не должна вступать в разговор ни под каким предлогом.
Прошлой весной я убедилась… Но, полагаю, мне не следует говорить вам об этом.
— Сейчас вы работаете?
— Да. Вы когда-нибудь слышали о фирме «Лакомства Тингли»?
— Не только слышал, но и знаю. Закуска в стеклянных банках с красной этикеткой, где изображен козел, поедающий павлиний хвост. Есть и другие варианты.
Дороговато, но вкусно.
— Вкусно — не то слово, это лучшее из того, что можно купить на сегодняшний день. Должна признать это. Но месяц назад в банках стали находить хинин.
Фокс, удивленно прищурив глаза, взглянул на Эйми.
— Да, я не оговорилась. Стали поступать жалобы, что лакомства горчат, что их есть невозможно, и тысячи банок были возвращены обратно. Когда сделали анализ, то обнаружили в них хинин. Тингли… прошу прощения, мистер Артур Тингли, нынешний глава фирмы, нанял Дол Боннер расследовать это дело.
— Вы знаете, каким образом он вышел на мисс Боннер?
Эйми кивнула:
— Да, но об этом позже, сейчас пора сказать о том, что «Пи энд Би» пытается купить бизнес Тингли…
— Вы имеете в виду «Провиженс энд Бивирейджес корпорейшн»?
— Угадали! Именно этот пищевой спрут! Они предложили дяде за его бизнес триста тысяч долларов. Один из их вице-президентов немного поработал в этом направлении, но Тингли отказался наотрез. Он заявил, что одно его имя и престиж, поддерживаемый вот уже на протяжении семидесяти лёт, стоят не менее полумиллиона. Поэтому, когда начались неприятности, единственное, на что они могли грешить, это только на то, что «Пи энд Би», эта корпорация, подкупила кого-то на фабрике, чтобы там добавляли хинин в продукцию и тем самым довели Тингли до такого состояния, когда он будет только рад плюнуть на все и продать свое предприятие с потрохами. В дядиной фирме попытались своими силами провести расследование среди своих работников, но затем решили, что лучше начать с другого конца.
— И натравили Боннер на «Пи энд Би»?
— Да. Женщина, которая заведует производством на фабрике Тингли — это на Двадцать шестой улице, — знает мисс Боннер: они обе члены «Лиги деловых женщин Манхэттена». По ее настоянию Тингли подрядил Дол Боннер, и мне было поручено выйти на того самого вице-президента «Пи энд Би», который пытался заключить сделку с Тингли. Я объяснила мисс Боннер, что Артур Тингли — мой дядя, что я когда-то работала у него, разругалась с ним и уволилась, но она сказала, что это не причина, чтобы отстранить меня от этой работы, тем более что все остальные члены ее русалочьего отряда заняты другими делами.
— Было ли это согласовано с Тингли?
— Он вовсе не знал об этом. Мы не виделись с ним очень долгое время, и он даже не подозревал, что я работаю на «Боннер и Рэфрей». По крайней мере, так я думаю. Но этим вечером он узнал, что меня назначили раскручивать его дело. И заявил мисс Боннер, что не доверяет мне и возражает против моей кандидатуры.
— И вы боитесь, что потеряете работу. В этом и заключается ваше затруднительное положение?
Эйми отрицательно покачала головой:
— Это не так. Вернее, только часть… Я познакомилась с… ну, вице-президентом «Пи энд Би» три недели назад и начала… вернее будет сказать, приступила к расследованию. Он молод, весьма компетентен и внушает доверие, а также… мне представляется, очень напористый как бизнесмен. Мы стали… точнее, у нас сложились неплохие отношения. Затем… В субботу вечером я случайно увидела его в кабинке бара Рустермана: он разговаривал, такое у меня создалось впечатление, один на один с Дол Боннер.
— Бедняге не позавидуешь, — засмеялся Фокс, — когда два таких охотника идут по его следу…
— О, нет! — запротестовала Эйми. — Беда не в этом!
Если бы она занималась им, то, вне всякого сомнения, дала бы мне знать. А тут, наоборот, она попыталась меня убедить, что она с ним не только не встречалась, но даже и в лицо не знает его. Я предоставила ей возможность рассказать об их встрече в субботу, но она упорно продолжает притворяться, будто в глаза его не видела. Поэтому очевидно, что она ведет двойную игру с Тингли и намерена выставить меня полной дурой.
Фокс нахмурился и поджал губы.
— Не очевидно, но вероятно.
— Нет, очевидно, — упрямо продолжала настаивать Эйми, — я уже старалась придумать какое-то другое объяснение, но безрезультатно. Если бы видели, как они секретничали!
— Они не заметили вас?
— Нет, и с тех пор я ломаю голову над тем, как мне поступить. Каким бы ни был мой дядя, я не могу мириться с тем, что его водят за нос и делают при этом вид, будто игра ведется по всем правилам — честно и открыто. Мисс Боннер платит мне, но это деньги дядиной фирмы, и пусть я далеко не святая, но надеюсь, что элементарная честность у меня еще осталась. Сразу после того, как позвонила ей утром, даже не подумав как следует, я набрала номер вице-президента и отменила две встречи, которые у меня с ним были назначены. Это было глупо, так как на самом деле ничего не решало. Затем я… Извините…
Звонил телефон. Эйми подошла к столу, где стоял аппарат, и сняла трубку.
— Алло!.. О, привет!.. Нет, у меня нет… Нет, в самом деле!.. Извини, но ничем не могу помочь, если ты неправильно меня понял…
После нескольких подобных ничего не значащих фраз она повесила трубку и вернулась на свое место.
