– Его психика нарушена, – сказала она, пристально глядя на Терри. – Возможно, ваш сын сумасшедший, может быть, даже убийца-маньяк. Мне необходимо установить истину. Но он не подпускает меня к себе. И не желает думать о своем спасении. Вы знаете о нем все. Я только что от Сэма Бейкера, помните его? Он рассказывал мне, как… о скандале в школе.
В ответ – молчание.
– Расскажите мне о Пушистике, – попросила Диана. – О котенке, которого так любил ваш сын.
Терри поднялся. Лицо его абсолютно ничего не выражало.
– Расскажите о котенке, которого вы изжарили. Тобес придумал на этот счет шутку: «Кот на сковородке под соусом чили», – вот что выдал он как-то раз на сеансе гипноза.
Терри молча направился к двери.
– Расскажите мне о мягком дерьме, – сказала она, повысив голос, – я не понимаю, что означает это выражение.
Терри взялся за ручку двери. Она в гневе закричала:
– Это вы, вы изнасиловали Тобеса! Ведь так же?! Так почему бы вам не покаяться, брат Майкл, почему бы не обрести мир в душе?
Встречаю ее словами:
– А вы смелая… Смелая – потому что снова пришли ко мне после всего, что случилось в прошлый раз…
Диана Цзян входит в комнату, известив лишь легким стуком о своем прибытии. Черт побери! Ведь я мог бы, например, онанировать… Думаю, она вампир: если вы хоть раз впустили его к себе, все кончено, теперь уж он от вас не отстанет.
Она насторожена, боится. Но все же она смелая, на сей счет – никаких сомнений. Или глупая. Или хочет уничтожить меня и действует в соответствии с планом, согласно которому сегодня – день посещения… Поэтому теряю самообладание, хватаюсь руками за голову, потом говорю:
– Входите-входите. Пожалуйста, присаживайтесь.
Сначала взгляд ее останавливается на цветах. Узнает ли она, что послужило мне образцом при составлении букета? Букет в точности повторяет тот, что я видел в ее белоснежном доме – в склепе-на- холме. Диана одаривает меня своим ироническим взглядом.
– Верно, – отвечаю на ее немой вопрос, – в таких делах я мастак.
– Сегодня не слушаешь музыку? – спрашивает она тоненьким девчоночьим голоском; не похоже на ее обычный голос, – должно быть, сильно нервничает.
– Устал слушать одно и то же. Хочется передохнуть.
– Значит, Вагнер – твой кумир?
– Верно, угадали.
– И больше всего тебе нравится конечно же «Кольцо»?
– О, так вы знаете Вагнера?
– Интересуюсь.
– Тогда вам не нужна моя подсказка, сами узнаете мотив. А сейчас, извините меня, доктор, я занят. Поговорим в другой раз.
Закуриваю. Доктор Диана внимательно разглядывает пачку «Мальборо». Предлагаю и ей, как подобает джентльмену. Отказывается. Некоторое время молчим. Потом:
– Тобес, полиция уже была здесь? В связи с Максин Уолтертон…
– Не в связи с Максин. Почему они должны интересоваться мной в связи с Максин?
Она не отвечает. Заставляет мучиться неизвестностью… Понятно…
– Вы бы поосторожнее с Максин, – ворчу я.
– Ты ее знал?
– Немного. Почему… полицейские подозревают, что я убил ее?
– Возможно… Она была убита в субботу ночью. Где ты был той ночью?
– Почему я должен вам отвечать? Какого черта…
– Где ты был?
Пристально смотрю на нее, пытаюсь вычислить ее, раскусить… Одно несомненно: она перехватила у меня инициативу. Явилась сюда с тщательно разработанным планом. К тому же на ее стороне силы тьмы, готовые исполнить ее приказания.
– Я был на кладбище, – отвечаю смело.
– Один?
– Да, один. Но если захотите, легко найдете тех, кто видел меня там. Я не единственный вурдалак.
– Вурдалак?
– С тех пор как там стали находить… как бы поточнее выразиться… трупы, на которые не поступали предварительные заказы, публики по ночам хоть отбавляй.
– Я хочу получить прямой ответ на прямой вопрос, Тобес. Ты был один?
Ни в коем случае нельзя впутывать в это моего Джонни.
– Да, один. Я был один!
– Хорошо. Спасибо.
Она так и не отошла от двери. Наверное, чтобы сохранить путь к отступлению. Пытается улыбаться, хотя губы дрожат. Опасливо озирается:
– У тебя здесь уютно.
– Благодарю.
– Увлекаешься Китаем, верно?
– Вы же сами знаете, доктор.
Указываю на стопку книг на полу; сплошная китайщина – от рецептов сычуаньской вегетарианской кухни до «Сна в красном тереме» (это издание, естественно, на английском. Не считаю нужным сказать ей, что ничего не понял).
– Конфуций,[59] кажется?
– Мэн-цзы.[60] Учит, как, не прибегая к грубости, отделаться от непрошеного гостя. У вас ко мне еще что-нибудь?
Она пристально смотрит мне в глаза.
– Тобес, – говорит медоточивым голосом, – бывал ли ты когда-нибудь в настоящем китайском доме?
– Нет, по Дальнему Востоку путешествовать не приходилось.
– Я имею в виду здесь, в Америке…
То есть она спрашивает: «Это ты наблюдал за мной той ночью, когда я трахалась со своим копом?»
– Нет. – Дьявол овладевает мною. – Но однажды я попал в храм, в святилище, где все дышало миром, гармонией и естественной красотой. Я чувствовал, что в том храме я мог бы обрести счастье, там все белое…
– Храм? Где?
– Недалеко отсюда.
– Ты ударился в религию? С чего это вдруг?
– Решил стать буддистом.
– Ты суеверен?
– Возможно.
– Я тоже.
– В самом деле? Или это еще один из ваших оригинальных способов устанавливать контакт с трудными ребятами, а, доктор Цзян?
Она улыбается печально и отступает на шаг. Внезапно у меня возникает желание задержать ее. Спрашиваю:
– Вы все еще думаете, что я убил тех ребят?
