не убеждали.
Американцы вторглись в страну, быстро победили деморализованную армию, не желавшую защищать деспотию тирана, и убедились, что никакого оружия в Ираке нет. Но им нужно было делать хорошее лицо при плохой игре. Блефовать до конца. И они остались в стране, начав здесь фактически гражданскую войну, во время которой погибли миллионы ни в чем не повинных людей. Когда я сюда прибыл, то мой выбор был уже ясен, я считал американцев и всех их союзников захватчиками и оккупантами. И, соответственно, я собирался помогать тем, кто боролся с этими оккупантами. Вот откуда главный пафос моих статей и выступлений. Иногда люди аль-Рашиди предоставляли мне эксклюзивные материалы. Они знали, что мне можно доверять. Проверяли много раз. И я давал эти материалы в эфир, рассказывая о том, что на самом деле происходит в стране.
— Вы не ответили на мой вопрос, — тихо повторил Фархад. — Почему вы сотрудничаете именно с аль-Рашиди? Вы знаете, что его обвиняют в убийствах тысяч людей?
— Знаю.
— И вы это оправдываете?
— Нет. Абсолютно не оправдываю. Но как им бороться с американцами, если не прибегать к подобным террористическим актам? Что они могут сделать против самонаводящихся ракет, ядерного оружия, вертолетов и самолетов самой сильной страны мира? Они борются так, как могут. И при этом допускают большие потери среди мирного населения. Но это единственный способ, которым они могут вести борьбу с американцами на равных.
— Вы говорите так, словно поддерживаете их террор.
— Не поддерживаю, но пытаюсь понять.
— Цивилизованный человек не может согласиться с их методами. Разве вы так не считаете?
Брикар поднялся, взял бутылку белого вина и налил себе в бокал.
— Хотите вина? — спросил он. — Это хорошее белое бургундское.
— Нет, — ответил Фархад.
— Вы вообще не употребляете алкоголь? — понимающе усмехнулся Брикар.
— Почему? Очень даже употребляю. Но мне больше нравится обычная русская водка. Возможно, сказывается мой опыт жизни. Последние восемнадцать лет я провел в России.
— Там не пьют французских вин? — удивился Брикар. — Насколько я слышал, они умеют ценить хорошие напитки.
— Пьют. Конечно, пьют. В последнее время вообще пьют разные напитки. От текилы до рома. Но всем остальным предпочитают водку. Вот поэтому я и пристрастился. А употреблять водку в такую жару практически невозможно. Лучше пить холодную воду.
Брикар выпил вино и поставил пустой бокал на стол.
— О чем мы говорили? О цивилизованных и нецивилизованных людях, — вспомнил он, возвращаясь к прерванному разговору. — Тогда давайте продолжим. И поговорим в том числе о согласии или несогласии с их методами борьбы.
Он немного помолчал.
— Что, по-вашему, есть цивилизованный человек? — поинтересовался он. — Тот, кто знает западные языки, умеет пользоваться вилкой и ножом, разбирается в компьютерных технологиях, читал Бодлера в подлиннике, знаком с греческими философами, обожает классическую музыку? Но все эти категории могут быть отнесены и к представителю богатой индийской семьи, и к японскому бизнесмену, и к начитанному китайскому коммунисту, и даже к детям арабских шейхов, которые учатся в лучших западных университетах. Что тогда цивилизованный человек? Или это представители западной цивилизации, которая включает в себя евроатлантические страны и никогда не будет включать восточные и южные регионы?
Никогда западноатлантическая цивилизация не сможет вобрать в себя такую страну, как Россия, которая может считаться особой цивилизацией. Или вы не согласны со мной? Но тогда почему они присвоили себе право на «цивилизованность», отказывая другим в этих правах? Когда здесь было Вавилонское царство, в Америке не было даже дикарей, а орды племен перемещались по Европейскому континенту. Когда здесь процветали империи, в Европе только появлялись первые зачатки государств. Когда арабская наука и философия начали перерабатывать греческую и римскую философию и литературу, в Европе царил мрак Средневековья. Когда в той же Европе искали и сжигали еретиков, мусульманские страны охотно предоставляли свои города в качестве убежища для евреев. Разве все это неправда? И почему мы отказываем другим народам в этой «цивилизованности», присвоив себе исключительное право определять, кто более цивилизован в этом мире?
Наконец, я хочу вспомнить Вторую мировую войну, когда немцы развязали эту бойню, начав массовые бомбардировки английских, польских, французских городов. А позднее и русских. Это были фашисты, которые убивали невинных людей. И весь мир их за это потом осудил. А что делали победители? Они тоже бомбили немецкие города. Английская авиация превратила Дрезден в груду развалин, попутно убив триста тысяч ни в чем не повинных людей, в основном стариков, инвалидов, женщин, детей, так как все мужское население было на фронте. Советские войска просто стерли с лица земли Берлин. Я уже не говорю про сотни тысяч изнасилованных немок, о чем ваша пресса никогда не писала. И, наконец, самые большие демократы — американцы. Просто сбросили на японские города две атомные бомбы, чтобы проверить их боеспособность, устрашить своих русских союзников, а заодно и убить несколько миллионов японцев. Вы считаете, что это было «цивилизованной формой» ведения войны? А ведь их никто не осудил. Или победителям дозволено все?
— Я с вами согласен. Но есть некие нормы, принятые во всем мире и осуждаемые во всем мире. Нельзя убивать женщин, стариков, детей, устраивая террористические акты. Это и есть нецивилизованный путь развития.
— Значит, американцам можно бомбить города, уничтожать тысячи людей, в том числе женщин и детей, часто поясняя, что произошла элементарная ошибка. Бомбить Югославию в центре Европы и делать вид, что это в порядке вещей? А европейцы допустили, чтобы бойня была устроена в самом центре Европы. Но если бомба падает с самолета, то это «цивилизационный путь развития». А если сам самолет падает, превращаясь в бомбу, то это «нецивилизационный путь развития». Значит, они имеют право убивать, а остальные должны следовать нравственным нормам, установленным самими американцами? Не слишком высокая плата?
— Я могу согласиться, что они не ангелы, — усмехнулся Фархад, — но и сам аль-Рашиди не похож на агнца божьего. Он спланировал и осуществил такие террористические акты, что весь мир содрогнулся. Если, конечно, авторство, которое приписывают ему, соответствует истине.
— Вы полагаете, что это тоже миф? — улыбнулся Брикар.
— Не знаю. Я меньше всего верю в почти невероятного злодея Усаму бен Ладена, который командует всеми, сидя в своей пещере где-то на границе между Афганистаном и Пакистаном.
Брикар рассмеялся. Снова налил себе вина.
— У вас парадоксальный взгляд на все события, — сказал французский журналист, — но согласитесь, что я прав. Каждый по-своему трактует то или иное событие. Если бы во Второй мировой войне победили японцы, то они во имя справедливости усадили бы на скамью подсудимых все американское руководство во главе с Трумэном, которых объявили бы виновными в преступлении против человечества. Две атомные бомбы, сброшенные на мирные города, — это более чем убедительный аргумент для подобного обвинения. Но история не знает сослагательных наклонений. Иначе английские летчики и премьер Черчилль, лично отдавший приказ о бомбардировке Дрездена, оказались бы на скамье подсудимых вместо Геринга.
— Черчилль был демократически избранным премьером. Он даже проиграл сразу после войны. А Геринг и вся эта шайка вместе с Гитлером были фашистами, которые проводили античеловеческую политику…
— Но пришли к власти демократическим путем, — развеселился Брикар. — Вот так и бывает, уважаемый господин Сеидов, что все в этом мире имеет оборотную сторону медали. Демократия не панацея, но если ее используют в своих интересах фашисты, то стоит задуматься над такой демократией.
— Вы можете предложить нечто другое?
— Я — нет. Но я не философ и не политолог. Только я понимаю, что диктат американцев и их
