смотрел, этими потрясающими голубыми, как у младенца, глазами, на меня, да клянусь тебе, меня бы пришлось отскребать от него, так бы я к нему прилипла.
– Можешь мне верить, я знаю, каково это, когда на тебя так смотрят. – Мери откинулась на подушку. – Но, Вэлком, он продолжает твердить, чтобы я вышла за него замуж. Представляешь? Замуж. Нет, это все какое-то сумасшествие. Он не оставляет меня в покое, а нам с тобой надо продолжать работу. Ты знаешь, как важен для меня этот заказ, а он сегодня чуть все не испортил. Не знаю, удалось ли мне сделать хотя бы один приличный кадр.
– Не прикидывайся. Я уверена, все кадры у тебя будут отличные. И большую часть из них мы поместим в проспект.
– Остается надеяться.
– Ну, а как ты съездила в Абу-Симбел?
– В основном чудесно. – Мери описала поездку и все, что ей удалось увидеть. Она рассказала об Эстер и эпизоде в женском туалете, подкрепляя слова жестами и отпуская смешные комментарии. Вэлком покатывалась со смеху. – Эти старички в группе просто замечательные, но там есть еще и Брэдли.
– Какой Брэдли?
– Мальчик, внук Ли Генри. Двенадцатилетний вундеркинд. Ты его видела, мы с ним ехали на пароме. Наверное, это он тогда выключил свет. Я чуть не умерла от страха.
– Какой свет?
– Ах да, я забыла тебе рассказать. – Она коротко описала инцидент внутри искусственной скалы, а затем задумчиво добавила:
– Ты знаешь, я все не перестаю думать об этом. Дело в том, что я уже несколько раз видела человека с нависающими веками. И… а впрочем, это все глупости.
– Почему глупости?
– Мне кажется, что последние несколько дней кто-то за мной постоянно следит.
Неожиданно Вэлком встревожилась:
– Ну-ка, ну-ка, расскажи мне об этом.
– Да особенно нечего и рассказывать. В первый раз Нависшие Веки я увидела в Мемфисе, потом встретила его еще раз, только не помню где. А теперь – в Абу-Симбеле.
– Он подходил к тебе, делал какие-нибудь угрожающие движения?
– Нет. Вообще, возможно, он просто турист, а я вообразила себе невесть что. Вероятно, это все влияние моей мамы. – Мери встала и налила им обеим еще по бокалу воды. И вдруг хлопнула себя по лбу. – Вот ведь незадача. Я совсем забыла о Джордже.
– Каком Джордже?
– Джордже Мшански. Он играл за «Ковбоев». Я познакомилась с ним в Абу-Симбеле и обещала, что мы поужинаем с ним и его приятелем. Как ты?
– Я в порядке, но как насчет Рэма? У меня создалось впечатление, что у него относительно тебя совсем другие планы.
– Это, конечно, плохо. Но я не собираюсь больше с ним встречаться. Ты же видела, как он вел себя сегодня, – прет как танк. Такой же, как моя мать. В общем… в общем… все так сложно.
– Мери, он вовсе не такой, как Нора. Назови мне все-таки причины, почему ты его избегаешь?
– Когда он рядом, со мной творятся странные вещи, и это меня пугает. Я думаю, он опасен. Чувствую это своим нутром. Он слишком хорош, он слишком… невероятно сексуален. Господи, Вэлком, мой язык прилипает к гортани, когда этот человек только появляется на горизонте.
Вэлком усмехнулась:
– Похоже, тебя наконец-то встряхнули как следует.
Зазвонил телефон. Мери сняла трубку.
– Это как раз Джордж, – сообщила она после краткого разговора. – Я сказала ему, что мы встретимся с ним и его другом в баре через пятнадцать минут. Давай поторопимся.
Вэлком все же молодец, надо отдать ей должное. Она и бровью не повела, когда увидела Джорджа с его необычным другом. Они ждали их в баре «Слоненок», шикарном баре со стенами, обшитыми резным дубом, и креслами, обитыми бургундским бархатом. Рядом со своим изящным другом Джордж выглядел подростком-акселератом.
Друга звали Жан-Жак. Просто Жан-Жак, без фамилии.
– Называть людей по фамилии – это так по-плебейски. А вы как думаете? – произнес он с сильным французским акцентом, встряхнув для эффекта своей обесцвеченной платиновой гривой.
Это был образчик авангарда, с каким Мери еще не приходилось встречаться. На одном ухе у него болтались пять разного калибра золотых колечек, на втором – четыре. Одет он был во все бледно-розовое: свободная хлопчатая туника, а сверху пиджак, мешковатые брюки, заправленные внизу в золотые не то сандалии, не то босоножки. Не было ни одного человека в баре, кто бы не смотрел на него. Некоторые просто пялились разинув рот, другие бросали осторожные любопытные взгляды.
Процедура знакомства проходила торжественно. Маленький француз церемонно поцеловал руки дамам и проводил их столу. И хотя и Мери, и Вэлком возвышались над его макушкой на добрый десяток сантиметров, он двигался между ними с неподражаемой грацией. Джордж следовал за ними с восхищенной улыбкой.
Когда все четверо уселись, Жан-Жак заказал лучшее шампанское, какое только было. Когда его принесли, он долго пробовал, браковал, снова пробовал, затем наполнил бокалы.
