– Но мне надо вначале принять душ и переодеться, – сказала она, игнорируя его замечание. – Я хожу в этой одежде весь день. Ты не возражаешь?
– Конечно, нет. Пошли, я тебе буду помогать.
– Рэм! – воскликнула она и остановилась как вкопанная.
Его густые черные усы дрогнули.
– Второй пункт соглашения?
– Правильно, пункт номер два. То есть отвали, когда тебе говорят. – Они подошли к двери. – Давай встретимся в ресторане.
– О нет. Я подожду тебя здесь. Ты имеешь странную привычку исчезать, стоит мне только повернуться к тебе спиной.
– Тогда я рекомендую вспомнить пункт номер три.
– Извините, принцесса, – произнес он, понурив голову. – Я еще не твердо запомнил все пункты. Но я буду работать над собой. Много работать. Вы меня прощаете?
– Приходи за мной сюда через час. Идет?
– А ты обещаешь, что будешь здесь?
– Обещаю. – Она улыбнулась и закрыла за собой дверь.
Комната благоухала неземными ароматами. Всюду, где только можно, стояли вазы, кувшины и корзины с цветами. На кофейном столике была видна большая элегантная коробка, перевязанная красным бантом.
Есть ли предел фантазии у этого сумасшедшего удивительного человека? Мери улыбнулась, покачала головой и направилась в ванную.
Как только она закончила одеваться, раздался стук в дверь.
Рэм прислонился к косяку, волосы у него были влажные, но уложены безукоризненно. Одет он был в великолепно сшитый серый костюм – видно, это был его любимый цвет, – и соответствующий галстук.
– Ты что-то рано.
– Я не мог больше ждать, – произнес он. Затем, вглядевшись в нее, раскинул широко руки и воскликнул:
– Гэмиль!
– Как его я должна понимать? Какой еще кэмел [16]?
Он засмеялся и поцеловал кончик ее носа.
– Нет, моя бесценная, ты не кэмел. Что может быть у тебя с ним общего? Гэмиль – это означает «красота». Ты прекраснее, чем сама Исида [17].
– Благодарю вас, сэр. – Она церемонно поклонилась. – А теперь пошли есть, я умираю от голода.
Он поклонялся в ответ и предложил ей руку:
– Прошу вас, леди. Всегда к вашим услугам.
Несколькими минутами позже они сидели за уютным столиком с видом на реку. Огни Асуана переливались, отражаясь в водной ряби, как светлячки. Пламя свечей танцевало и искрилось в хрустале, стоящем на белой скатерти стола. С ним как нельзя лучше гармонировало теплое голубое сияние глаз Рэма.
Он заказал вино и сразу же, как ушел официант, потянулся через стол и приподнял подбородок Мери. Затем стал поворачивать ее лицо из стороны в сторону, внимательно изучая его.
– Ты заметил там какую-то грязь?
– Нет, я просто пытаюсь определить, какого цвета у тебя глаза. Они все время меняются. Вот сейчас у них тот же оттенок, что и у твоего платья, но, я могу поклясться, днем они были коричневато-зеленые.
– Вообще-то они светло-карие, но ты правильно заметил: цвет их непредсказуем.
– Так же, как и их хозяйка. А этот шрамик? – Он провел пальцем по маленькой линии вверху скулы. – Откуда у тебя это?
– В ранней молодости попала в автомобильную аварию. В щеку врезался кусочек стекла. Ужасное уродство, верно?
– Ничего, что связано с тобой, уродливым быть не может. Запомни это. Я нахожу его очаровательным. Он придает твоему лицу таинственный вид, намекает на приключения, романтику. Я заметил, что, задумавшись, ты имеешь обыкновение его трогать.
Принесли вино и напитки. Они ели и обсуждали события дня. Рэма встревожил рассказ о выключенном свете в Абу-Симбеле.
– Этот молодой человек – большой проказник. Жаль, что он испортил тебе удовольствие.
– О, ничуть. Я только немного испугалась, но это быстро прошло. Абу-Симбел удивительное место. Я вообще влюблена в Египет. Иногда мне кажется, что я вернулась домой.
– Это так и есть на самом деле.
Она глотнула вина.
– Кстати, я вспомнила, ты ведь обещал рассказать историю знакомства твоих дедушки и бабушки.
