Официант подал бокал. Одним глотком она опустошила его наполовину. Рэм нахмурился:
– Любовь моя, я…
Она схватила его за руку:
– Давай потанцуем. – И допила остатки скотча.
Звучал чудный кантри-свинг с компакт-диска, который Рэм еще раньше передал диск-жокею.
О мертвом в стенном шкафу каюты 316 Мери старалась не думать. Его не существует, вот и все. Она смеялась, танцевала, заказывала скотч еще. Только не могла припомнить, пила ли. Пила, наверное, потому что никакой тревоги не ощущала.
На десятом танце нога Мери подвернулась, и она повисла на Рэме.
– Дорогая, уже первый час, и ты совсем измучилась. Давай уложим тебя в постель.
– Я пока не готова идти в постель. Еще рано. Пойдем погуляем, и ты заарканишь для меня пару звездочек в небе. Ты, ковбой. – Она зарылась лицом в его джинсовую рубашку. – Я уже говорила, что мне нравится, как ты одет? Выглядишь как настоящий техасец.
– А я и есть настоящий. Наполовину, по крайней мере.
– Это верно. Я почти забыла. Ты ведь рассказывал, что твоя мама из Далласа. Я вот думаю, не знакома ли она с моей мамой. – Она почесала свой нос, который как-то странно онемел.
– Давай выйдем на воздух.
На прогулочной палубе не было ни души. Они бросили свои шляпы на палубные кресла и подошли к поручням. Пароход медленно скользил по древним темным водам. Ветерок взлохматил перья на жилетке Мери и влажные волосы на голове.
Рэм откинулся на поручни и прижал ее спину к груди. Странное чувство дежа вю снова поднялось из глубины ее подсознания, когда она уютно устроилась в его крепких руках и посмотрела на звезды, сияющие в тихом ночном небе. Было ощущение, что они уже стояли вот так с Рэмом бессчетное число ночей. Если бы Мери верила в реинкарнацию, как ее отец, она бы могла поклясться, что они провели вместе всю жизнь вот под этими небесами.
Она поделилась своими чувствами с Рэмом.
– Но мы на самом деле провели всю жизнь вместе, – прошептал он ей на ухо. – Ты душа моя… моя единственная большая любовь, на веки вечные. Помни это.
Опять начинаю понемножечку сходить с ума.
Нет, это все скотч. Это все действие стресса после того, как мы нашли тело.
Его язык начал ласкать ее шею, и она автоматически наклонила голову, подставляя ее для ласк. Затем губы Рэма перешли на ее обнаженные плечи, а правая рука скользнула на грудь.
Горя желанием поцеловать его, коснуться его, она выпрямилась и повернулась к нему лицом. В это время его левая рука скользнула вниз, и он плотно прижал ее бедра к своим.
Ее спина выгнулась дугой, рот сделался совсем слабым, безвольным, и она начала ловить им воздух. Ее пальцы накрыли ласкающую руку Рэма. Она тихо постанывала под этими ласками.
– О Господи, женщина, я люблю тебя, – бормотал Рэм, покрывая ее лицо поцелуями. – Обещай, что ты выйдешь за меня замуж. Обещай.
Господи, если бы она могла сейчас думать! Нет, сейчас она могла только чувствовать. Первобытная страсть захватила ее и заставила воспарить к небу.
Он остановил свои ласки и плотно прижал ее к себе.
– Ты выйдешь за меня замуж? – Голос у него был твердый, настойчивый. Он ждал ответа.
В тишине эхом отдавалось только их неровное дыхание да еще плеск волн о борт парохода.
– Ты выйдешь за меня замуж? – снова спросил он.
– Рэм, не говори о браке. Делай со мной что хочешь, люби меня, – взмолилась она. – Но о браке не говори. Разве ты не видишь, что я и так твоя?
Он спросил в третий раз:
– Так ты выйдешь за меня замуж?
Ответом была тишина.
На берегу вскрикнула птица, а затем, расправив крылья, поднялась и перелетела над пароходом на другой берег.
Он глубоко вздохнул, отпустил ее и отступил назад. Затем протянул руку:
– Пойдем наденем купальные костюмы. Я обещал тебе купание при луне.
– Рэм! Ты не должен обижаться. Разве ты не видишь, как мне плохо от того, что я вынуждена тебе отказывать. Не обижайся. Пожалуйста.
– Тебе следует знать, что мне еще хуже, любовь моя. Но не в этом дело. Ты должна дать обещание выйти за меня замуж. Я не согласен ни на что другое. Судьбе не надо сопротивляться. Скажи «да».
Слезы наполнили ее глаза.
– Рэм, ты должен понять. Есть по крайней мере сотня причин, по которым я не могу выйти за тебя замуж.
