И я ответил честно. Точнее, как мог честно:
– Чтобы она не плодила таких, как вы, Алекс, идиотов вокруг себя. Оболваненных ее чарами и идущих на смерть ради нее. Вы же предали не Эскадру. Не ВКС. Вы, спасая их, предали миллиарды людей, которые не хотят жить в таком мире, какой эти господа желают построить из хаоса и крови. Может, они не хотят жить под сенью Короны. Но уж точно они не желают мира на крови. Вы как тот оболваненный шахид. Я вам буду рассказывать, как ее люди расстреливали в переходах девочек-пилотов, а вы будете снисходительно смотреть на нее или, что еще хуже, оправдывать ее тем, что это не она стреляла. Она тоже стреляла. Штурман с «Торнадо» – далеко не первая ее жертва. Помните новость пятилетней давности, шокировавшую всех? Про «Легенду»? Да, Алекс, взорванный лайнер с детьми – это тоже именно она. О! По глазам вижу, вы вспомнили ее настоящие имя и фамилию. Да, именно она под видом воспитателя в рюкзачках детей пронесла составляющие заряда и установила его рядом с главным компенсатором. А сама спустилась с орбиты лифтом, никем не задержанная. Ну, и когда «Легенда» отчалила… В общем, заряд сработал, когда лайнер начал ускорение. Все живое в бульон превратилось. Вы съемки видели? Целые палубы, затопленные тем, что раньше было людьми. Как вам ваша любовь, Алекс? Понимаете, на что ваша слабость обрекла человечество? А хотите страшное откровение… Давайте я сейчас спрошу ее, остановится она или продолжит дальше? Знаете, что она вам ответит?..
– Я уже остановилась, – сказала тихо Катя.
Думаете, я один удивленно на нее посмотрел? Нет, все повернулись к ней. И недоверия к ее словам не было только у Алекса, а все остальные криво ухмылялись. Даже ее сторонники. Алекс был единственным, кто, наверное, верил ее словам без намека на сомнение.
Я не мог не улыбнуться:
– Давайте не будем врать. Здесь все свои. Даже на Ивери вы умудрились вести агитационную работу с моими подданными. Я лично видел и слышал.
Она пожала плечами и сказала:
– Я уже остановилась… – Помолчав, она добавила: – Когда я убегала от вас… от вашего прицела, я молила бога, чтобы он дал мне шанс… И я обещала научиться жить в этом мире, не пытаясь создать свой.
– Какого бога! – не выдержал я. – Да вы ни в кого не верите. Разве что в дьявола!
Она поморщилась и замолчала, не желая оправдываться. А я не мог удержаться и сказал:
– Из всех этих оболваненных вами и вам подобных только Алекс заслуживает милости бога. И то потому, что еще ничего не совершил такого, что не прощалось бы им. А всех остальных можно к стенке ставить…
– А вас? – спросил меня «десантник».
Я замолчал. Это было как в том кошмарном сне, когда кто-то вопрошал меня о моих делах и спрашивал, какую кару я себе думаю назначить за них. Но у меня были аргументы. И я даже собирался их высказать, но – не судьба…
Огромный навигационный экран иссиня-черного цвета ожил, и ярко-белые английские буквы поползли по нему. Слова из-за такой контрастности немного раздражали, но мы читали, пытаясь вникнуть в суть.
«Ничто не вечно, – философствовал на экране Орпенн. – Все подлежит разрушению. Стоит ли наказывать того, кто разрушил раньше срока. Ответ?»
Не поняв с первого раза, мы перечитали.
«Ответ?» – требовательно появилась следующая надпись.
– Как мы ответим, если до клавиатуры не дотянуться! – сказал один из тех, кто сидел ближе всех к экрану.
Я понял, что Орпенну и не надо наших набранных руками ответов. Полагаю, он бы мог и из мозгов считать.
– Да, – сказал я вслух. – Его стоит наказать. Если это создал не он.
– Согласен, – сказал вслух Игорь. – А некоторых, даже если это они создали…
Вы удивитесь, но все согласились с теми или иными поправками, что такой достоин наказания.
Когда последнее «да» прозвучало, появился следующий вопрос:
«Человек, отнявший жизнь человека, защищая себя. Стоит ли наказывать его? Ответ?»
На этот раз прозвучало дружное «нет» без всяких поправок. И немедленно экран выдал следующий вопрос:
«Закон и справедливость. Как поступить можно? Законно, но несправедливо или справедливо, но незаконно? Ответ?»
У-у-у… Это Орпенн зря затеял, он просто не знал, с кем связался. Ему пришлось раз пятьдесят потребовать «Ответ?», прежде чем демагогия на бородатую тему закончилась в рубке.
Я ответил честно, что не знаю. Другие что-то мямлили, какие-то ненужности говорили. Я даже не уверен, что Орпенн понимал хотя бы половину. Но его удовлетворили и такие ответы.
Дальше было просто забавно. И страшно.
«Всем вам будет введена программа. Цель программы будет для вас неизвестна. Программа будет опасна для всего человечества. Вы, те, кто понесет ее в себе, будете опасны не меньше. Никто, кроме вас, не будет знать о ней. Если кто-либо узнает о цели программы, программа убьет узнавшего вашими руками. Этим кто-то могут оказаться близкие вам люди. Кто желает умереть немедленно, не принимая программу? Ваше желание будет исполнено».
Сказать, что мы были в шоке… Вы все равно не оцените! Орпенн же ни разу не давал повода усомниться в нем. Он бы сделал, что говорил. И мы испугались. Чтобы оценить этот страх, надо было побегать в наших с Игорем шкурах, когда ты что-то делаешь, позже абсолютно этого не помня.
