Диск начал вращаться, быстрее, превращаться в светло-серую сферу. Расширяться...
...и наплывая, наплывая на него, развернулась узорчатая и радужная, переливчатая неоновая оригами его беспредельной второй родины, прозрачной трехмерной шахматной доски, простирающейся в бесконечность. Наведение внутреннего глаза на ступенчатую пурпурную пирамиду Надзорной Комиссии Северного Побережья, вздымающуюся сразу за зелеными кубами "Мицубиси банк оф Америка", и высоко и очень далеко за ними – спиральные рукава военных систем, навеки за пределами его досягаемости...
И где-то вне всего этого, сидя на чердаке с бежевыми стенами, смеется он, невыразимо далекие отсюда пальцы ласкают деку, слезы облегчения текут по его лицу.
Когда он снял троды, Молли в комнате не было и на чердаке было темно. Кейс посмотрел на часы. Он пробыл в инфопространстве почти пять часов. Кейс перенес "Оно-Сендай" на один из новых письменных столов и растянулся на мате, набросив шелковый спальный мешок Молли на глаза.
Коробочка охранной системы, укрепленная на двери, дважды пискнула.
– Запрос на вход, – сказал синтезированный голос. – Осмотр объекта завершен. Объект распознан как имеющийся в списке.
– Так открывай.
Кейс сорвал с лица шелк и сел, повернувшись к двери, ожидая появления Молли или Армитажа.
– Господи, – хрипло сказал кто-то. – Я, конечно, знал, что эта сучка видит в темноте...
В комнату вошел коренастый человек и закрыл за собой дверь.
– Можно вас попросить включить свет?
Кейс поднялся с мата и нашарил на стене старомодный выключатель.
– Меня зовут Финн, – сказал Финн, делая Кейсу знаки глазами.
– Кейс.
– Рад познакомиться, приятель. Я тут смастерил, если так можно выразиться, кое-что для твоего босса. И для тебя.
Финн выудил из кармана пачку "Партагас" и закурил. По комнате поплыл запах кубинского табака. Он подошел к письменному столу Кейса и осмотрел "Оно-Сендай".
– Что ж, приличная машинка. Сейчас мы ее чуть подправим. Смотри, сынок, что у меня для тебя есть.
Финн вытащил из внутреннего кармана пиджака потертый конверт из манильской бумаги и извлек из него невзрачный черный прямоугольник.
– Это тот самый чертов основной элемент, – сказал он, кидая вещицу на стол, как игральную карту. – Их заплавляют в полиуглеродный блок, и даже лазером его оттуда не достанешь, не повредив. Непроницаемо для рентгеновских лучей и ультраскана. И много для чего другого. Но если очень захотеть... И мы до него добрались, просекаешь?
Финн аккуратно сложил конверт и убрал его обратно в карман.
– Что это?
– Основной элемент. Сенсорика. Встроим его в твой "Сендай", и ты сможешь воспринимать живые или записанные симстим-сигналы, не выходя из Матрицы.
– С какой целью?
– Понятия не имею. Могу только сказать, что я оснастил Молл передатчиком, так что, по-видимому, воспринимать ты будешь чувственные образы, принадлежащие ей.
Финн почесал подбородок.
– Теперь ты наконец узнаешь, насколько тесны эти ее джинсы, а?
4
Кейс сидел на чердаке с кожными тродами на голове и наблюдал за тем, как в бледных солнечных лучах, проникающих через окно наверху, пляшут пылинки. В уголке экрана бежали цифры – шел обратный отсчет.
Ковбои инфопространства традиционно не интересуются симстимами, симуляторами-стимуляторами ощущений, думал он, потому что это забава плоти. Он, конечно, знал о том, что троды, которыми он пользуется, и маленькая пластиковая тиара, входящая в комплект симстим-деки, практически одно и то же, и что Матрица инфопространства представляет собой не что иное, как математическое обобщение человеческих мироощущений – по крайней мере, такова была официальная версия ее сути, – однако симстим был ему несимпатичен сам по себе, поскольку был средством мощного воздействия на рецепторы удовольствий плоти. К тому же, коммерческие продукты всегда подвергаются редактуре, так что если, например, у Талли Ишам во время сеанса записи болела голова, потребитель этого не заметит.
Из динамика деки прозвучал сигнал двухсекундной готовности.
К "Сендаю" при помощи тонкого оптоволоконного кабеля был подсоединен еще один выключатель.
И раз, и два, и...
Инфопространство скользнуло к нему из точки, находящейся в бесконечности над его головой, и в момент окружило его. Переход был мягким, подумал он, но еще недостаточно. Над этим нужно будет поработать...
Кейс коснулся нового переключателя.
Ошеломляюще грубое перемещение в чужую плоть. Матрица исчезла, вместо нее Кейса окатила волна звуков и цвета... Молли пробиралась сквозь уличную толпу, шла мимо лавочек, торгующих уцененным софтом, мимо прайсов на кусках пластика с выведенными фломастерами ценами, мимо бесчисленных динамиков, из которых вылетали обрывки разнообразной музыки. Запахи мочи, косметики, еды, выхлопных газов. Несколько секунд он отчаянно пытался контролировать движения. Потерпев неудачу, убедившись, что это невозможно, усилием воли заставил себя стать пассивным пассажиром, сидящим внутри ее глаз.
Оказалось, что ее очки ничуть не ослабляют солнечный свет. Кейс подумал о том, как работают ее усилители изображения, в автоматическом режиме или нет? Слева вверху, на границе поля зрения, мигали голубые цифры – время. Для выпендрежа, решил Кейс.
Язык ее тела был для него чужеродным, манера двигаться – неожиданной. Ему казалось, будто она все время находится на грани столкновения со встречными прохожими, но люди расступаются, освобождая ей проход.
– Ну, как тебе это, Кейс?
Он услышал слова и почувствовал, как она их произносит. Молли сунула руку под куртку, нашла под теплым шелком твердый сосок и помяла его. Ощущение было настолько сильным и острым, что заставило Кейса схватиться за грудь. Молли рассмеялась. Но связь была односторонней. Он не мог ей ответить.
Через два квартала Молли оказалась в начале Мемори-лейн. Кейс машинально пытался время от времени искать ее взглядом какие-нибудь ориентиры, чтобы узнать, куда они идут. Его начинала раздражать подчеркнутая пассивность отведенной ему роли.
Возвращение в инфопространство, после прикосновения к переключателю, было мгновенным. Кейс спустился вдоль примитивного айса Нью-Йоркской Публичной Библиотеки, автоматически отмечая потенциальные "окна". Затем переключился обратно в мир ощущений Молли, в замысловатую череду напряжений и расслаблений мышц, яркое и четкое восприятие внешнего мира.
Он поймал себя на том, что размышляет о сознании, с которым разделяет эти ощущения. Что ему известно о ней? То, что она тоже профи; что, по ее выражению, бытие ее, как и его, состоит из поступков, которые она совершает для того, чтобы выжить. Он хорошо помнил, как она ворочается рядом с ним во сне, помнил их одновременный, слитный стон единения, когда он входил в нее, и что после этого она любит выпить чашечку черного кофе...
Целью ее прогулки был один из не вполне легальных магазинчиков по прокату софтовых микромодулей на Мемори-лейн. За дверями заведения царили покой и тишина. По обеим сторонам просторного коридора тянулись ряды киосков. Клиентура в подавляющем большинстве состояла из подростков, лишь редким покупателям можно было дать больше двадцати. Кейсу показалось, что почти у каждого из них за левым ухом – набор имплантированных углеродных гнезд, но взгляд Молли скользнул по ним лишь мельком.
