разбегающиеся от основания щупальцев.
Пританцовывая в опасной близости от чудовища, Шаунара испустила такой вопль, что Айрунги чуть не выронил корзину с известью.
Тварь всем телом колыхнулась в сторону дерзкой женщины.
— Я знала! — прокричала Шаунара. — Я догадалась! Оно должно хорошо слышать!
«Конечно, оно должно хорошо слышать, у него вся поверхность тела — слуховая мембрана. Верно сообразила, умница, гениальная головка… но, во имя Безликих, как убрать эту идиотку из боя?!»
— Не зевай! — скомандовала Шаунара. И завертелась перед чудовищем, как тогда, на берегу, перед партнерами по пляске. При этом она во все горло выкрикивала:
На мгновение Айрунги посетила дикая мысль: тварь понимает человеческий язык. Уж очень рьяно рванулась она в погоню за обидчицей! Из белесой студенистой поверхности выныривали все новые щупальца. А Шаунара с хохотом плясала, уворачиваясь от чудовища, как от неловкого деревенского кавалера.
Весомый сгусток слизи, промахнувшись, шмякнулся возле ног женщины и сразу пополз догонять стучащие по доскам деревянные башмачки. Не прекращая смертельной пляски,
Шаунара ткнула в полупрозрачную лепешку факелом.
«Дура! — хотелось закричать Айрунги. — Ведьма!»
Ничего он, конечно, не крикнул. Без единого звука выждал, когда рядом оказался беззащитный, слизисто блестящий бок монстра, увлеченного погоней. Зачерпнул рукой в холщовой рукавице горсть извести. И от души вляпал эту пригоршню в студенисто-упругую плоть чудовища.
Тварь резко прекратила погоню, шлепнулась «на брюхо», источая невыносимую вонь. Забыв даже про Шаунару, алхимик с острым интересом исследователя глядел, как вскипела, помутнела белесая жижа, как взметнулась вихрем крупинок белая взвесь. По нервам ударил беззвучный вопль, и мутная, с белыми вкраплениями лепешка плюхнулась к ногам Айрунги.
«Тварь извергла пораженное место! — возликовал алхимик, впитывая новое знание. — Отбросила, как ящерица хвост, чтобы процесс не пошел дальше!»
Миг радостного познания обошелся ему дорого. Удар, обрушившийся сбоку, был так силен, что сбил человека с ног и швырнул на доски причала.
Вонючая скользкая стена накатывалась на него, словно волна на берег, и это был конец, и не было спасения, и…
И Айрунги не успел додумать эту паническую мысль. Чьи-то крепкие руки выдернули его из-под самой туши монстра. Тут же два человека, вскинув факелы, заслонили Айрунги и его спасителя, угрожая чудовищу огнем, отгоняя его прочь.
Приподнявшись на локте, Айрунги тревожно оглядел поле боя. И понял, что, увлеченный схваткой, многое упустил.
Его «армия», вдохновленная примером двух смельчаков, бросилась на причал. На каждого монстра насели по несколько человек, молниеносно перенявших тактику Шаунары: одни отвлекают тварь, другие забрасывают ее кусками извести.
В самой гуще схватки размахивал факелом король Фагарш.
Айрунги с трудом встал — ну и крепко же приложила его лопатками о причал поганая Тварь! Спаситель бережно поддержал его за плечи.
— Ничего? Кости целы?
Где-то Айрунги уже слышал этот голос…
Взгляд в лицо спасителю — и слова благодарности застряли в горле.
Рядом стоял человек, которого не могло быть на Эрниди! Старый враг, с которым у Айрунги такие серьезные и затейливые счеты, что хоть садись и сочиняй балладу.
Ралидж Разящий Взор из Клана Сокола, Хранитель крепости Найлигрим!
Аранша со слов госпожи и Ильена знала, что предстоит увидеть на развалинах крепости. Но когда маленький отряд под разудалое «дильбурти-дильберти» преодолел полуразрушенную стену и начал прорубаться сквозь кусты, ей понадобилось все мужество. Лучше мечи врагов, чем чародейство!
Впереди, посверкивая на солнце, поднялся световой столб. Аранша внутренне сжалась. Но руки ее, размеренно работающие топором, не дрогнули, не прервали своего занятия.
Все правильно, она ведь сюда и шла! Там, за кустами, — черные плиты с непонятными знаками… вот- вот заросли кончатся, и тогда…
А что тогда? Страхолюдные призраки будут являться? А вот наплевать! Когда управляешься с десятком отпетых мерзавцев, непокорных и вредных, это как-нибудь похуже любого привидения. Один Лопоухий чего стоит!
Правда, Волчица говорила, что эти мертвые уроды мучили Ильена страшной пыткой…
И опять-таки наплевать! Если сопливый мальчишка выдержал боль, то уж Аранша — воин, десятник! — и вовсе не расползется грязной лужей по этим самым плитам!
Ага, вот и один из здешних хозяев. Ух ты, жуть какая: синяя чешуя, змеиный язык, а уж клыки-то, клыки!..
— Мама, гляди, какой смешной! — заверещал на материнских плечах Денат. — У него три глаза! Правда, три глаза!
Волна гордости за храброго сынишку смыла с души страх, и Аранша не дрогнула, услышав сверху шипение:
— С-с-стойте! С-спеш-шите отс-с-сюда! Здес-с-сь с-с-смерть! С-с-смерть!
Не Волчица, не Ильен, а именно Аранша дерзко закричала в ответ:
— А ну, захлопнись, шепелявый! Помер, так не цепляйся к живым!
— С-с-смелые? — нехорошо протянул Ящер. — С-с-слав-но! С-с-смотрите!
Кусты закачались, поплыли горячим маревом и растаяли. Земля дрогнула, с грохотом раскололась, просела, и между ящером и людьми легла узкая, но глубокая пропасть.
— Ничего себе! — бормотнул Ильен. — Нашего бы дракона сюда…
— Обойдешься и без дракона, — преодолела короткое потрясение Аранша. — Есть веревка. Попробуем слезть на дно и выбраться с той стороны.
— Ага, а этот трехглазый махнет хвостиком — и пропасть захлопнется, — опасливо заглянул вниз Ильен.
Озадаченная Аранша не успела ответить, вмешалась Волчица:
— Не верю! Я их разговоры через зеркальце подслушивала — вот оно, видите? У них сейчас волшебной силы мало, боятся хоть чуть-чуть лишку истратить. А тут — земля разорвалась! Да у них бы кишки с натуги лопнули!
Дочь Клана повернулась спиной к световому столбу, подняла на вытянутой руке обломок каменного зеркала так, чтобы отразилось то, что за плечом.
— Ага! Я так и думала! Морочат нас! Кусты почти кончились, дальше гранитные плиты. Тоже мне чародеи! Лупоглазый гад на «постоялом дворе» почище наводил картины, а как Аранша ему стрелу в лоб вляпала, сразу перестал глупостями заниматься!
— Могу и этому вляпать! — охотно вызвалась наемница, подняв арбалет и ловя в прицел изумрудный глаз Ящера.
