— Налейте винца! Ох, замерз же я! Холодище на дворе — хоть в собачью конуру лезь и бок о бок с дворняжкой грейся!
— Тебя спросили, где Тертый? — прикрикнул молодой бродяга. — Вечно из тебя, Червяк, каждое толковое слово вытряхивать приходится!
Его негодование можно было понять. Тот, кого он назвал Червяком, любил напускать на себя таинственность. Ни один из королевских вельмож не смог бы так дать понять простым смертным, что ему ведомы важные тайны, как это делал безродный оборванец из разбойничьей шайки.
Сейчас его ужимки были особенно неуместны: положение дел не допускало шуток. Подступала зима, неласковая к бездомным. Пора было оставить лесные шалаши. С крестьянами из окрестных деревень отношения давно безнадежно испортились, и виной тому была недальновидность атамана по кличке Тертый. Вечно гнался за сиюминутной выгодой: то на лесной дороге разденет кого-нибудь из местных, то затащит в кусты деревенскую красотку. А теперь, когда по снежку можно будет выследить бродяг, как зайцев, за помощью к крестьянам лучше не соваться. Оставался Издагмир. Но у каждого были причины держаться подальше от стражи, поэтому планы торжественного прибытия в город как-то даже не возникали.
Разбойники-неудачники решили, что в Издагмир пойдут Тертый и Червяк. Подвиги этих двоих были меньше известны городским властям (не потому, что парни плохо старались, просто они были не местные). Они должны были найти щель, куда четверо бедолаг смогли бы забиться до весны.
А теперь Червяк возвращается один да еще смеет трепать душу собратьям по шайке!
Что Вертел злится, это ничего, а вот то, что похожее чувство начало загораться в маленьких глазках кузнеца…
Оценив опасность, Червяк поспешно заговорил:
— Плохи дела! Тертый влип!
За этим ясным и недвусмысленным сообщением последовал путаный и бессвязный рассказ о некоем господине, с которым лучше не ссориться. Господин этот, чье имя Червяк поклялся держать в тайне, опознал бродяг и приказал своим людям их схватить. Тертый остался в плену, а Червяк отправлен к шайке, чтобы передать слова господина: главаря можно выкупить за некую услугу.
Краснолицый смолк с видом заговорщика, в чьих руках находятся все нити незримой паутины.
— Да говори, Червяк несчастный! — не выдержал молодой разбойник. — А то как врежу! — Он оглянулся на могучего приятеля и поправился: — Каршихоут врежет!
Кузнец согласно кивнул.
— Что за господин такой? — тяжело бросил он. — И что за услуга?
Вертел восхищенно цокнул языком: при всей своей медлительности Каршихоут умел смотреть в суть вещей.
— Вот хоть режьте — имени не скажу! — истово отозвался Червяк. — Это ж я мигом в Бездну кувыркнусь, храни Безликие! А про услугу скажу, для того и послан. Грайанскую башню знаете? Там живет Подгорный Охотник. В ученицах у него девчушка такая, Нитха. Наррабаночка, стало быть. Если эту Нитху выкрадем и господину доставим, то и Тертого выручим, и зиму безбедно проживем.
— А на кой ему эта Нитха? — недогадливо спросил кузнец.
На идиотский вопрос и ответ был соответствующий:
— По грибы с ней ходить.
— А сколько лет девчонке? — спросил помрачневший Вертел.
— А мне оно надо — это знать? Вроде господин говорил — двенадцать.
Молодого бродягу передернуло:
— И мы для какой-то сволочи должны украсть ребенка?
— Нет, вы гляньте! Порядочный какой! — зашипел Червяк. — А к хозяину назад не хочешь? За тебя, придурка, умные люди все решили. Трепыхнешься — господин тебя в ниточку вытянет и в клубок смотает! Он каждый твой шаг знать будет!
«Ты как раз ему про меня и нащебечешь!» — тоскливо подумал парень и поглядел в окно. И даже ночная мгла, в глубине которой парил на беззвучных крыльях демон-убийца, не казалась ему такой мрачной и беспросветной, как будущее, которое накатывалось давящим кошмаром.
13
— Ну-у, я думал, и вправду гора будет, раз Подгорный Мир… а тут какой-то овраг!
— Я объяснял, но ты, Нургидан, никогда не слушаешь! Большинство Врат действительно в скалах: пещеры, трещины… Сначала люди думали, что попадают в подгорное царство. А потом где только ни находили трещины в Грани! Даже под водой есть, хотя лично мне нырять не приходилось.
Шенги испытующе посмотрел на учеников. Бледные, однако держатся неплохо.
Нургидан вцепился в рукоять меча. Конечно, ожидает, что сразу за Вратами на него набросится стая чудовищ, сквозь которую придется прорубаться. (А что, и такое может случиться!)
Дайру жмется к учителю, но не паникует и не пищит. Язык время от времени скользит по сухим губам, словно стараясь вновь почувствовать острую горечь Снадобья, которое приготовил для учеников Совиная Лапа.
А Нитха — та вообще молодцом! В карих глазенках больше любопытства, чем страха. На овраг все поглядывает — мол, когда кончим болтать и пойдем за Грань?
Придется обождать, малышка…
— Эй, цыплята, слушать и запоминать каждое слово! На переходе держать друг друга за руки и не выпускать, даже если споткнешься или ветка хлестнет по лицу. В конце перехода дам команду — замрете на месте. Кто знает, куда нас вынесет! Может, на край пропасти. В складке — от меня ни на шаг! Поняли? Ну, храни нас Безликие!
Ладошка девочки доверчиво легла в руку учителя. За другую, когтистую руку судорожно уцепился Дайру. Охотник убедился, что Нургидан держит за руку Нитху, и повел свой маленький отряд по дну глубокого сырого оврага.
Под ногами хлюпала грязь, покрытая густым слоем палой листвы. Над головой сомкнулись голые ветви, исчеркав хмурое небо. Сквозь решетку ветвей лениво глядело солнце: хоть Совиная Лапа и его ученики вышли в путь на рассвете, но до Врат добрались лишь за полдень…
Высокие стены оврага, поросшие мелкими кустиками и пожухлой травой, исполосованные дождевыми потоками, сомкнулись вокруг путников.
Ни один из ребятишек не ойкнул, когда пелена тумана, возникнув ниоткуда, застлала взгляд. Возникла — и сразу рассеялась, открыв глазам иной пейзаж: круглые колючие кусты, разбросанные по сухой, потрескавшейся земле. Меж кустами щетинились пучки сухой белесой травы.
Охотник бросил на открывшийся простор короткий взгляд и тут же перенес внимание на учеников.
Нитха побелела, как сугроб, огромные глаза распахнулись навстречу открывшимся чудесам. Не упала бы в обморок! Дайру, наоборот, успокоился. Взгляд задумчивый — небось перебирает в памяти все, что умные люди писали про эту складку. А вот Нургидану очень, очень худо! Согнулся дугой, наизнанку его выворачивает…
Шенги поддержал ученика за плечи. Тот самолюбиво отстранился, выпрямился и прохрипел:
— Я… Мне нельзя… за Грань, да?
И новый жестокий приступ рвоты сотряс его тело.
— Ты же прошел! — воскликнул Охотник. — Некоторых Подгорный Мир встречает неласково, но потерпи, со временем легче будет!
В зеленых глазах мальчика сквозь дымку страдания засветилась надежда:
— Значит, я не один такой?
— Не один? — хохотнул Шенги. — Ты б видел меня после первого перехода! Учитель очень, очень долго уговаривал меня встать с четверенек!
Эти слова подействовали на Нургидана лучше всякого лекарства. Он глотнул воздух, восстанавливая дыхание, и взял протянутую учителем фляжку с водой.
