— А вдруг?
— Да, вдруг, — кивнул Белов. — И только вдруг, — он помолчал. — Да… Вот попались — так попались… В душе меня, небось, проклинаешь?
— Ох уж, прямо! Да ладно, Коля! Все равно. Когда-нибудь пришлось бы умирать. Я часто думала, признаюсь — ты же старше — вдруг ты уже умрешь, а я — еще жива? Вот ужас-то! А тут-то что: вдвоем, одновременно…
— Я вижу, ты совсем замерзла!
— Только руки, — она вдруг встрепенулась испуганно. — Ты слышал?!
В ответ Белов только моргнул, немного растерянно.
— Нет. Ничего не слышал, Лена.
— Послушай! Вот… Опять…
— Да это ветер! — успокаивающе обнял ее за плечи Белов. — Теперь тебе, как и мне, чудиться началось…
— Вот… Снова. Неужели ты не слышишь?
О— о, конечно же, он слышал! Он уже давно услышал, различил этот звук еще с полчаса тому назад, но все боялся даже самому себе признаться. Теперь он уже был уверен вполне в происхождении этого звука. Он встречался с этим звуком не первый раз в своей жизни. Впрочем, даже те, кто слышал его всего один раз, запоминали этот звук потом надолго.
— Это ветер воет, Лена.
— Нет, Коля. Это волки воют.
— Да, Лена, это волки, — он сразу согласился, поняв по ее взгляду, что обманывать ее далее уже не удастся.
— Они нас сожрут!
— Нет, конечно. Как так — сожрут? Вот глупости!
— Ты хочешь сказать, что волки людей не едят?
— Нет, конечно. Именно это я и хочу сказать. Волки только на зайцев охотятся.
Он старался быть как можно более убедительным и спокойным.
— Ты что, за дуру меня принимаешь?
— Почему же? Ничуть не бывало. Я все тебе верно говорю. Кровожадность волков, да и акул тоже, кстати — просто выдумка, сказки… Волки жрут только мелких зверюшек. Это давно установлено.
Жуткий вой раздался вновь, причем на сей раз заметно ближе к ним.
— Мелких зверюшек? Овец? Коров? Да даже и лошадей!
— Ты видала хоть одну корову, съеденную волками, а?
— Нет, не видела, конечно, но…
— Не видела — так и не говори тогда! Зачем самой себя запугивать? Как волк может корову съесть — подумай сама хоть немного! У нее же рога!
— Отбодается, хочешь сказать?
— Отмажется, — усмехнулся Белов. — Да! Да рога же не только оружие, ты попробуй корову сожри — тут же рогами подавишься.
— Ты, Коля, все шутишь, а это совсем не смешно…
— Но и не страшно. Сейчас еще сентябрь, а не февраль, не март. Они сыты. Волки. Слышишь, как радостно, протяжно они завывают? Это вроде как у них молебен такой благодарственный. Точно! Я, помню, читал. Протяжно воют — значит, от пуза нажрались, до отвала, сыты…
— Сыты воспоминаниями о последнем обеде?
— Да нет. Просто еще недостаточно голодны, чтобы решиться напасть на людей. Я вот смотрю, ты замерзла совершенно. Вот это действительно страшно — без дураков.
— Ты можешь развести костер?
— Могу. Но только из чего же? Тут дров никаких. Березка карликовая под снегом? Так ее и летом-то не разожжешь.
— Мне только руки чтобы согрелись, — сказала Лена. — И все. И я живу.
— Руки можно чуть отогреть на зажигалке. «Крикет», вот. Безотказный, между прочим, агрегат.
Он достал зажигалку, зажег.
Остренький язычок пламени казался бессильной звездочкой на фоне залитых лунным светом заснеженных гор с черными пятнами гольцов и темно-синих теней.
— Ах, если бы нам удалось бы костер развести, это ведь и от волков помогает.
Белов не выдержал и расхохотался во весь голос:
— «От волков помогает»! Ох, Ленка, как же ты умеешь придуриваться классно! — он прижал ее к себе. — «От волков помогает»! От волков помогает тротил, динамит и быстрорастворимый стрихнин. Быстро растворимый в волках. И карабин, конечно, он тоже вот… Он здорово помогает от волков! А огонь — он защищает, Лена. Господи, до чего же ты хороша, Леночка! Я в тебе силы ну просто вагонами черпаю!
— Ты не шутишь?
— Шучу? — Белов рассмеялся. — Какие шутки в нашем положении, а? У нас все всерьез. Ну? — схватив, он закружил ее. — Говори — что хочешь? Все могу! Все для тебя сразу сделаю!
— Костер разведи, — робко попросила она, тем не менее хитровато улыбаясь.
— А что?! Почему бы и нет?! Кто не дает? Зажжем, разведем сейчас вмиг — и никто не осудит. Но что — вот проблема! Что бы сжечь нам, если жечь кругом нечего? — Белов как бы очнулся от приступа счастья и хищно оглянулся по сторонам. — Что здесь у нас горит? Снег не горит. Лед не горит. Луна в небе? Нет, не горит — только светит — он словно заколдовывал окружающий мир и себя самого, озираясь по сторонам.
— О! — вдруг осененно рассмеялся он. — Живем! Сейчас тебе будет кострище, Ленка! До неба, до звезд!
…Десять стодолларовых бумажек вспыхнули дружно и ярко.
Лена поднесла к ним руки:
— Как хорошо!
— Сейчас… — Белов наклонился, поднес горящие десять купюр к огромной куче долларов, сложенных на снегу: — Сейчас!
Бумага вспыхнула и озарила лица.
— Какой ты умный, Коля! Я сроду бы не догадалась!
Белов вздохнул невесело.
— Мне деньги с детства душу греют. Что делать? Меркантилен, — он пошевелил ногой кучу долларов, и костер стал гореть веселее. Не прошло и десяти минут, как вокруг них уже полыхало кольцо из зеленых бумажек.
Стоять в центре кольца было даже жарковато: сделанные, видимо, из высококачественного сырья, американские доллары выделяли на удивление много света и тепла.
Лена встрепенулась вдруг:
— Ты слышишь?! Они прислушались. Действительно, какой-то гул… Гул становился громче.
— И это уже не волки!
— Э-э-э, да это просто самолет, — махнул Белов рукой. Да — в вышине, на фоне звезд, искрились красненькие блестки, ползли по небу…
— Они нас видят? Как ты думаешь? Летчики заметили наш костер?
— Что? — Белов очнулся от мыслей. — Да, — он усмехнулся. — Что ты, Лен! Смешно. Это магистральный рейс какой-нибудь. Москва там, Воркута… Или что-то вроде… Что им до нас? Что нам до них? Что им Гекуба? Что они Гекубе?
В салоне ТУ-154, выполнявшего рейс Москва-Воркута, сидели, кроме прочих, трое: Власов, Калачев, дворняга.
Пес, как и все в салоне, сидел на кресле, сидел между Калачевым и Власовым. Он сидел, опять же,
