вам, увы, служебный. Я — старший следователь по особо важным делам Прокуратуры РФ. — Власов достал из нагрудного кармана удостоверение и предъявил его Белову: — Вот, ознакомьтесь.
Белов, не знавший за собой никакой вины, равнодушно скользнул глазами по ксиве.
— Ну? Дальше-то что?
— А вот что: я хотел бы вас пригласить к себе.
— Я, знаете, по гостям-то не ходок.
— Да вы не поняли. Не в гости, в прокуратуру.
— Ну вот! Тем более. — Белов даже слегка разозлился: — Делать мне больше нечего, — по казенным домам шататься.
— Повестку пришлем — так придется!
— Так вот и пришлите. — «Ишь, легкой жизни захотел, псина», — мелькнуло в голове. — Что это вы с такой угрозой-то в голосе? Я не из пугливых. Тоже мне, деятель! Выпили, что ли?
Однако Власов пропустил замечание Белова мимо ушей.
— Скажите, вы смогли бы завтра ко мне пожаловать?
— Это смотря по тому — зачем. И на каком основании.
— Ну, мы побеседуем с вами немного.
Белов слез с подоконника и встал прямо напротив Власова, демонстративно засунув руки в карманы брюк по локти и свесив дымящуюся мальборину с нижней губы.
— О чем же беседовать-то: мне — да с вами?
— Есть тема, есть.
«Вот оно! — стукнуло где-то внутри у Белова — в мозгу и под сердцем. — Вот оно самое!»
— Вы абсолютно уверены, что не ошиблись адресом?
Власов несколько удрученно кивнул головой, подтверждая: нет, не ошибся, уверен.
— Так завтра? Придете? Вот адресок я вам сейчас нашкрябаю, а повесточку — уж это завтра, у меня в логове прям сразу же и оформим, если она вам нужна. В одиннадцать ноль-ноль?
— Ну, завтра — едва ли! — отмахнулся Белов с неприязненной улыбкой. — Не так просто. Вам нужно ведь, а не мне. Поэтому надо созваниваться. Загодя. Или официально — повесткой. А то как-то вы не к месту, не ко времени. Во-первых, это мне непонятно, а во-вторых, ничего у вас и не выйдет.
— То есть завтра — никак?
— Да вы сами прикиньте: сегодня презентация, а в двадцать два начнется банкет! Во сколько все это кончится?
— Я вам повестку могу прислать, — настойчиво сообщил Власов с отчетливой угрозой в голосе. — И никуда не денетесь.
— Ну, так и пришлите! А то вы только обещаете.
— Хотите так? Мы можем так.
— Да я вообще никак не хочу, — скривился Белов. — Ни так, ни этак. И давить не надо, совсем этого не люблю!
— Да я и не давил. Простите.
— Вот это лучше. У вас все выходит, когда вы захотите. — Белов задумался. Тянуть было бессмысленно. Неопределенность и ожидание не лучшее состояние души. — Сколько же времени потребует эта наша с вами «беседа»?
Власов пожал плечами:
— Минут этак двадцать… потребует первая беседа.
— Ох, мама! Что ж, значит, будет еще и вторая беседа?
— Не исключаю.
— Мне это нравится. Вы сразу предполагаете, что одного разговора не хватит!
— Да. Именно так, к сожалению.
— Ну, это слишком! — Белов повернулся было, чтобы уйти, но вдруг остановился и вздохнул. — Двадцать минут, говорите, вам требуется? У меня сейчас есть двадцать минут. Давайте-ка, поговорим и покончим на этом.
— Здесь? — Власов подозрительно скосился на парочку, входящую в закуток.
— А что такого-то?
— Да ничего! Боюсь, вы сами потом пожалеете.
— Я понял вас, — поморщился Белов. — Сейчас сообразим. Так. Устроит вас кабинет директора?
— Да устроит, думаю. Главное, чтоб вас устраивал.
«Вот гадина-то! — мелькнуло в голове у Белова. Было видно, что тип этот, Власов, из редких сволочей. — Вкрадчивый, гад».
— Прошу! — Белов отступил на полшага назад, указывая и уступая Власову дорогу.
— Лена! — Белов кивнул на ходу миловидной девушке лет двадцати с небольшим, одиноко стоящей посреди выставочного зала. Было сразу заметно, что с экспозицией она хорошо знакома и выполняет здесь роль неприкаянного статиста, которому неожиданно навязали вдруг функции распорядителя.
— Лен, отлучусь минут на двадцать. Разговор. — Белов кивнул ей на Власова. — Похороводься без меня. Буду у Антона в кабинете. К десяти ровно шли всех наверх, в банкетный. Тут я и подгребу — о'кей?
— Я не знаю. Коля…
— Знаешь! Все ты знаешь! А в десять десять, и не позже, я явлюсь как штык. Но вы не ждите меня, сразу начните — ура! — и сразу, без меня.
Лена хотела что-то еще возразить, но, встретившись взглядом с глазами Белова, вздохнула и промолчала.
Больше всего ей хотелось исчезнуть сейчас отсюда вместе с ним. Но положение обязывало.
Сегодня у нее здесь роль.
Поганая роль — хозяйки. Хозяйки на птичьих правах. Была бы женой — ну пусть, а то ведь так. Только теперь, отстояв на вахте этот бесконечный вечер, она поняла, что согласилась на эту роль совершенно напрасно! Только мука одна.
Лена ощущала всем телом, всей сущностью особый, патологический интерес к своей персоне. Каждая вторая пара косилась на нее. Указывали на нее друг другу как бы незаметно, с плохо скрываемой усмешкой. Ну вот! И эта стерва не преминула бельмами стрельнуть и цыкнуть что-то на ухо своему ослу. Взгляд дряни, цепляющий за сердце, как заусенец за колготки. А ведь сама — вот фильм-то ужасов! Гротеск. Босх. Гойя. Не баба, а вот именно сон разума, рождающий чудовищ.
Лена услышала, как двое молодых — студенты, видимо — причмокнули хором, подонки.
— Вот эти б ножки — да мне на плечи! — заметил один, усилив размашистым жестом свое заявление.
И оба заржали как кони, запертые в горящей конюшне.
«Странно, — подумала Лена. — Несбыточная мечта, высказанная вслух, рождает скорее печаль, а не радость, не смех. Да и — пускай — окажись даже мои ноги на его плечах не в сексуальном плане — ну, через горную речку он перенес бы меня — так в этом тоже ничего смешного. Чудаковатые парни», — пришла она к выводу.
А вот уже иное: звук непонятный, но явно злой. Отчетливая аура окружающей ее женской неприязни, казалось, шевелила корни волос, крапивно жгла кожу на спине.
В глазах оглянувшегося Белова она уловила обреченность. И поняла: случилось что-то! Снова у него неприятности.
Господи, как же его жалко! Он так всегда переживает!
Но что могло случиться — сегодня, сейчас?
И ведь не подойдешь, не спросишь!
Она кивнула Коле вслед и перекрестила его — мысленно.
В кабинете директора два бородатых и, видно, маститых художника допивали третью бутылку
