остальное — просто удовольствие. Особенно в Древней Греции». А мужики-то, полковники из оперативной хроноразведки, которые рядом стояли, тут и говорят: «А давайте мы вам подарок сделаем? Избавим от этого ужаса?» — «Как избавите?» — «А у нас тут во дворике хронотоп стоит, сейчас слетаем в 1812-й, подменим вас незаметно для ваших мужиков. Они вас, постаревшую, на руках на горку вознесут. Только вы им ничего не объясняйте — постарела, дескать, и все!»
— А, вот в чем дело-то!
— Ну да! Улучили они момент, когда Валька наша в сени убежала, чтоб из дома к горящему сеновалу попасть. В этот момент она с наших глаз скрылась — ну, тут их и подменили, хохмы ради. Только и всего! А во Дворце дальневосточного хроноразведчика тоже весело получилось. Объявляют: «Генерал-майор Дроздова Валентина Константиновна… тыры-пыры… из своих биологических восьмидесяти пяти лет шестьдесят два биологических года отдавшая хроноразведке!» И тут выходит на сцену, садится на почетное место в президиуме — ветеран из ветеранов, три боевых ордена, правнуков, правнучек не счесть — двадцатишестилетняя красивая девчушка… По залу — стон… Ну потом, конечно, через недельку, шутники- полковники их назад поменяли. Прабабушка вновь стала прабабушкой — отметив юбилей с молодым задором, конечно… Ну а в госпитале старая Валентина Константиновна Дроздова снова помолодела совершенно внезапно… И все бы оно ничего, да кто-то нажал на штрих-кодер и сделал этот параллельный мир нашим основным — тот, который с заменой. Задал головной боли нашим хроноаналитикам-экспертам — ну, до бровей…
— Неплохо… — задумчиво сказал Алексей. — С самим собой из другого возраста на время поменяться…
— Да, — согласился Коптин. — Я бы поменялся. Я даже бы совсем ушел… — Он осекся, почувствовав, что в порыве сказал лишнее.
— В какой же возраст вы ушли бы, если не секрет? — встрепенулся Алексей.
— Тут дело не в возрасте, — отвернулся Коптин. — Тут вопрос не «куда?», а «зачем?».
— Любовь, — совершенно серьезно сказал Алексей.
— Будем считать, — кивнул Коптин.
— Кто ж вам мешает? Дети? Внуки? Жена?
— У меня никого нет. — Коптин посмотрел прямо в глаза Алексею. — Все это я оставил в феврале 1584 года. От всего отказался. Смалодушничал.
— А что ж тогда теперь не вернуть, не исправить?
— Штрих-коды экспедиционных точек засекретили. Я пытался искать на авось, но…
— Но вы же разведчик! Секрет можно выкрасть, раскрыть…
— Конечно. Но все не так просто. Я знаю одно, как заговор, как заклинание: если башни-«близнецы» устоят, то я вернусь к ней. Я вернусь!
— Башни-«близнецы»? Это из «Властелина колец», что ли?
— Нет. Мои башни-«близнецы» есть на самом деле. Это два небоскреба. Через несколько дней им предстоит рухнуть. Но они должны устоять, понимаешь? Они должны устоять!
— Понимаю. Догадываюсь даже, что если они небоскребы, то, наверное, они в Америке.
— Нью-Йорк, на Манхэттене. Если бы Америка была чуть-чуть другой, они устояли б… Чуть-чуть другой… Немного другой… Слегка другой… Если Америка сильно изменится, башен не будет вообще. Их не построят… Или… Словом, сильно менять Штаты нельзя — смысл тогда пропадет. Надо чуть-чуть… Только чтоб башни мои устояли!
— Так вот зачем папа высаживать викингов двинул…
— Ну, не только, — возразил Коптин и замолчал.
— Вы тоже врать не мастер, знаете?
— Я знаю одно, Алексей: башни должны устоять!
— Раз папа взялся — устоят!
— Тут дело зависит не только от твоего отца.
— Конечно. Но за что отец взялся, то он железно сделает!
— Надеюсь…
— А можно еще вопрос?
— Сыпь.
— Зачем вы мне все это рассказали?
— Не знаю. Может, некому больше… А скорее всего, чтобы… — Коптин улыбнулся, достал свою визитку и положил на стол перед Алексеем, — завербовать тебя. Чтобы ты меня держал в курсе, а я бы сообщал тебе все, что буду узнавать… Я рассказал тебе, чтобы сделать тебя своим союзником… Да нет, скромнее — хотя бы сторонником. Не противником.
— Вам это удалось, — кивнул Алексей. — Я ваш… — он запнулся, — сторонник. Я — за любовь. И я за то, чтобы башни стояли. Не падали.
Серые, холодные воды Атлантики накатывались на каменные валуны-бегемоты, выступавшие из пенной, бурлящей воды: сначала только своими огромными мокрыми черными лысинами, а затем уж показываясь целиком, приобретая вместе с волнами и низким свинцовым небом одно-единственное общее название: «негостеприимный берег».
«Ну, и где же тут викинги? — спросил сам себя Аверьянов-старший, выходя из хронотопа и ежась от ледяного, достающего до костей ветра. — И это, блин, лето еще, считай».
Достав из внутреннего кармана теплой армейской куртки штрих-кодер, он, поеживаясь, нажал «вкл.».
— Ух, Аверьянов! — тут же раздался знакомый поросячий голос с небес. — Других мест, что ль, нет на Земле?
— Да нет, получается, нет. Где-то тут все случилось, — пожал плечами Николай. — Место то еще, конечно. Но в данном случае на нем свет клином сошелся. Место встречи!
— Если место встречи изменить нельзя, то давай изменим время встречи? — предложил поросенок. — Два миллиарда лет назад тут было значительно теплее, вот бля буду! Бля-голограммой…
— Тебе что, тоже холодно?
— Мне — нет. Я ж говорил, я только видимость. Но я воспринимаю твои биотоки — не я, конечно, а штрих-кодер, — и мне от них становится холодно. Обратная связь. В чипах штрих-кодера набухают сигналы тревоги. Они заставляют меня дать тебе совет: создай голограмму костра и заставь ее излучать тепло. У тебя же в руках энергии — страсть — как в небольшой атомной электростанции.
— Как это сделать?
— Скажи: хочу. А я все сделаю.
— Хочу!
Поросенок кивнул, кашлянул… Но ничего не изменилось.
— Ну?
— Что «ну»? До чего же вы, люди, в чудеса верите, просто смех. Вон палки собери по пляжу, плавник, сложи их в кучу… Мы чего сюда приперлись?
— Америку поставить на колени, я так понял, — ответил Николай, сдвигая две коряги.
— Вон еще палка хорошая, — указал взглядом поросенок. — За камнем, на лягушку похожим… Ага, вон там. Так! И на чем мы остановились? Ах да! Америку на колени поставить… Ну, это флаг тебе в руки, горн — в губы, — ехидничал поросенок. — Наверное, просто, Да? Было бы желание.
— Желание есть. Как раз вот про коряги я сейчас вспомнил. Для аквариума. Американская система торговли. Вот гады!
— Суть не ясна, но эмоциональность вызывает сочувствие, — хмыкнул насмешливо поросенок.
— Долго объяснять. Я тебя для другого позвал. Где-то здесь, как говорят историки, произошла высадка викингов. Около тысячного года. Главное, что задолго до Колумба. Но самое смешное, что неизвестно когда и где. Протяженность побережья тут — тысячи километров. И по времени тоже прилично — от восьмисотого года до тысяча четыреста пятидесятого… Одним словом, ищи-свищи!
— Не вижу больших проблем.
— Что, можно и поискать?
