— Прожгли мою сеть! Смотри, Торхадд Мельдун, сын Вулкана!
— Вижу, Бард, вижу, — кивнул старик.
— Дал ее Сигурд наш великий конунгу Гуннбьерновых островов Вермунду Синей Пчеле на три дня, — начал объяснять Бард, говоря громко, чтобы слышали все, включая гребцов. — «Дай мне сейчас, в конце зимы, сеть! — сказал Вермунд Синяя Пчела нашему великому Сигурду. — На три дня всего, зима ушла из наших фьордов!» — «Зачем тебе рыболовная сеть? — спросил Сигурд наш великий. — Ты рыбу собрался ловить, Синяя Пчела?» Вермунд задумался и так отвечал Сигурду: «Я, Вермунд Синяя Пчела, решил после бани девок, рабынь своих, сетью ловить. Это очень смешно теперь вот, весной, будет!» — «На! — сказал Сигурд наш великий. — Шутка, веселье полезны душе, назидание потомкам, предкам отрада в раю. Возьми сеть. Возьми на три дня. Желаю удачи тебе: поймать всех девок-рабынь за три дня после бани». — «Надеюсь. Я после бани и после зимы до девок горяч, — отвечал Вермунд. — Да и Один-бог поможет мне, я очень надеюсь». Ну, зима в этот день и кончилась, пора Вермунду в баню идти. Пошел он в баню, конечно, Вермунд, Пчела Синяя. С девками, рабынями своими, Вермунд в бане парится, ведь настала весна! Вот истекло время париться, вышли девки, рабыни Вермунда, из бани в предбанник, а Вермунд уж капканы-то там зарядил, насторожил на полу, сети раскинул вдобавок! Весело вышло и славно. Снотру-красавицу убило капканом. Снотра из бани в предбанник на четвереньках пошла. Капкан ее задавил очень быстро, Вермунд и смеяться не кончил еще. Я думал, что вот все веселье-то в том и состояло. Не так, нет! Он еще, вижу я, сеть нашу прожег. Кто же другой, если не он? Рыба прожечь не смогла бы. Рыба в воде… Рыба на нерест идет, огней не разводит, так ведь, Торхадд? Значит, Вермунд сеть прожег, кряж ему в дышло, старому пню, сыну лужи мочи!
Парень поднял голову, отрывая взгляд от дыры в сети, ища сочувствие в собеседнике, но тут же резко откинул голову назад и вбок от страшной оплеухи.
Сигурд, могучий ярл, лет сорока, косая сажень в плечах, стоял перед ним, широко расставив могучие ноги.
— Не звезди на всю ладью, когда ярл почивает!
— Я… — начал было парень, но снова могучая плюха едва не повалила его.
— В ушах от тебя звенит!
— Но… — Парень попытался предъявить ярлу дыру, но третья оплеуха оборвала его попытку в самом начале.
— Сколько раз повторять: говори кратко! Суть! Звездить в Валгалле будешь!
— Бард понял… — залепетал парень, вставая с днища-палубы. — Бард осознал… Бард… — Вставая, он вдруг увидел сине-фиолетовую горную цепь прямо по курсу. — Земля!.. Земля!.. Земля!!!
Четвертая оплеуха чуть не вышвырнула Барда за борт.
— Еще короче!
Бард, повернувшись всем телом, указал двумя руками в сторону далеких гор, словно призывая их себе в свидетели.
— Земля… — тихо и виновато сказал он.
— Теперь хорошо, — снисходительно одобрил ярл Сигурд. — Ты понял, я вижу. Так и продолжай теперь, Бард. — Повернувшись, Сигурд не спеша пошел восвояси, направляясь к сараю в центре ладьи.
Подумав немного, Бард устремился за ним и, обогнав ярла, преградил ему дорогу.
— Земля… — еле слышно сказал Бард, слегка склонившись и указывая обеими руками за спину ярлу Сигурду.
— Хорошо, — сухо кивнул Сигурд. — У тебя получается.
Бард замер, подобострастно сглотнув. Небрежным движением Сигурд отстранил его со своего пути:
— А теперь не досаждай мне.
— Земля… — прошептал Бард, снизу заглядывая в грозные очи ярла.
В глазах повелителя мелькнуло что-то, неясная еще догадка вдруг осветила его взор. Ярл медленно повернулся и вперился в горизонт, глядя прямо по курсу.
— Повтори!
— З-з-з… — начал было Бард, но от волнения не смог закончить.
— Не надо продолжать! — остановил его жестом Сигурд. — Я тебя понял без слов.
Вернувшись на бак, ярл долго смотрел вдаль, а затем обратился к голубоглазому старику:
— Впереди земля, Торхадд Мельдун, сын Вулкана. Ведома ли она тебе, старый шкипер?
— Она мне неведома, — ответил старик, едва удостоив владыку взглядом.
— Я открыл новый край! — воскликнул Сигурд. — Как скоро мы достигнем берега Торхадд?
— Мы идем к этим горам уже третьи сутки, ярл… — ответил старик.
— Почему? — удивился Сигурд.
— Потому что ветер дует то туда, то обратно.
— Что ты хочешь сказать?
— Лето кончается, ярл… — заметил старик и замолк.
— И что?
— Хочется жрать.
— Почему ты говоришь мне об этом, Торхадд?
— Потому что ты меня спросил, что я хочу сказать. Жрать хочется. Больше нечего мне сказать.
— На берегу много пищи! — уверенно сообщил Сигурд.
— Твои бы речи — да Одину в уши, — заметил старый шкипер.
Сигурд задумался.
— Куда дует ветер? — спросил он, помолчав некоторое время. — Как ты считаешь, Торхадд?
— К берегу.
— Ты в этом уверен?
— Нет, неуверен, — ответил старик, прислоняясь поудобнее спиной к сараю, заслонявшему его от все более крепчавшего попутного ветра. — Но мне так кажется.
— Парус! — заметил Сигурд. — Парус надут ветром! Он подтверждает твои слова!
— Мне парус не виден, — ответил старик. — Мне говорит мой опыт.
— Да, — согласился ярл. — Древняя пословица гласит: «О направлении ветра спроси у ветра»!
Торхадд молча кивнул, соглашаясь.
— Земля! — вдруг сказал стоящий неподалеку Бард, ни с того ни с сего, словно проснувшись.
— Наконец-то и ты увидел долгожданный берег! — насмешливо процедил Сигурд.
— Интересно, чья ж это земля? — спросил Бард мечтательно. — Чья?
— Это моя земля! — отрезал Сигурд.
— А… — Бард указал рукой в сторону, на две другие ладьи, идущие параллельными курсами.
— Да! — согласился ярл и, подойдя к борту, махнул рукой, адресуя свой жест соплеменникам, предлагая сблизиться для серьезного разговора…
Полностью изолированный от внешней среды боевым гидрокостюмом, полковник Астахов выглядел странно, стоя в одиночестве на краю зеленой лужайки, плавно переходившей в «Лебединое озеро», имевшее поверхность цвета кофе с молоком, бугрящуюся непонятными темно-коричневыми кочками величиной от грецкого ореха до ореха кокосового, огромного, двойного, эндемика Сейшельских островов.
Он стоял абсолютно один, потому что люди давно уже избегали это место.
О том, чтобы засыпать эту огромную язву на теле полка, не могло быть и речи; глубины ее скрывали прибор, стоимость которого потрясала, а уровень секретности и государственная важность не поддавались ни оценке, ни осмыслению.
Москва решила этот вопрос по телефону, приказав организовать тройное охранное кольцо вокруг «Лебединого озера», выдав заодно — по телефону же — право стрелять караульным на поражение без предупреждения и безо всякой уверенности в том, что попавшийся им на глаза действительно является нарушителем. Естественно, тем самым караульные обрели право палить и друг в друга, а каждый из них,
