пущенный из порока, и прижал к единственному глазу зрительную трубу. Только тут Эрике пришло в голову, что верхом воевать и тем более штурмовать крепость невозможно. Сообразив, что она напрасно подняла тревогу, девочка попятилась в угол площадки, уже прикидывая пути отступления.
Но старший вой так и стоял, глядя в трубу, и вид у него становился все более озабоченный. Эрике ужасно хотелось узнать, что он там видит, но спросить боялась. Она подошла к краю и осторожно высунулась.
Всадники остановились там, где смогли бы успеть увернуться от пущенной со стен крепости стрелы, один подскакал ближе. Высоко поднял копье с флажком, потом воткнул его в землю и что-то закрепил на древке. Потом поднял коня на дыбы и кавалькада бешеным галопом умчала в поля.
Джек вздохнул так гулко, что пустая бочка для дождевой воды внизу отозвалась эхом, а Эрика даже подскочила в испуге и на всякий случай ойкнула. Вой сверкнул на нее глазом, но ничего не сказал, только уходя с башни, поинтересовался у Бома:
– Почему ребенок на башне?
Эрика обиделась, Бом что-то залепетал, Джек прервал нетерпеливым жестом и быстро сбежал вниз. Девочка поняла, что от Бома теперь добра не жди. Мачеха однажды говорила ей, что страх тоже может дать силу и превратиться в храбрость, тогда она не поняла, как это, а вот сейчас сообразила. От страха перед этим быком она высунулась из башни и крикнула вниз:
– Можно мне с вами?
Джек и человек пятнадцать войев удивленно подняли головы. Джек нахмурился, но вдруг улыбнулся неожиданно, что не добавило красы изрытому шрамами лицу, и громко и четко ответил:
– Оставайся на посту!
Эрика едва не завизжала от восторга – она на посту, теперь никакой Бом не посмеет гнать ее отсюда, а Жедя перекорежит от зависти! Она встала у края башни, крепко сжимая деревянный меч. Ворота были как раз под ними, и девочка видела, как отряд вышел на поле.
Когда войи подошли к оставленному предмету, Эрика тихо ойкнула. Она бы и зажмурилась, закрыла руками глаза, подглядывая между пальцами, но караульному нельзя. Вместо этого она прикусила рукоять меча – такое, наверное, тоже не разрешается, но она об этом не подумала – и еще шире открыла глаза.
Джек уже и думать забыл о девочке на башне, все его внимание было поглощено древком с посланием. Конь считается животным мира, в Стате подобным образом переписывались осажденные и осаждаемые.
Войи разомкнули строй, копья наклонились, мечи поднялись. Джек тронул послание, но, кроме отрывистых сведений о человеке, доставившем послание, ничего не увидел. Чеф раскрыл сумку и пробежал глазами неровные строчки.
Когда они вернулись, Джек поднялся на башню и поинтересовался у Эрики:
– Девочка, что ты тут делаешь?
– Я стою на страже! – по-военному четко ответила она.
Джек метнул огненный взгляд на Бома, и рослый парень подавился своим хихиканьем.
– Вот что, кнопка… иди-ка ты отседова.
– Я уйду, когда мне пришлют смену, – заявила Эрика, она стояла и смотрела на горизонт, зная, что часовой не должен даже коситься в сторону.
Ей понравилось незнакомое слово. Звучное: «Кнопка!» Похожее на тайное слово, на пароль, на боевой клич. Она сразу вообразила себе пыльную степь, запах нагретой солнцем кожи, ровные ряды, блистающие наконечники. Войска качнулись навстречу друг другу, и горячую тишину над волнами трав разломал многоголосый яростный крик: «Кнопка! Кнопка!»
– И дрогнули, и побежали враги, – прошептала она.
Джек подошел близко, на рукаве у него сидел большой кожан, недовольно трепетал крыльями. Эрика покосилась и чуток отстранилась.
– На, подержи.
Эрика сглотнула и осторожно подставила руку. Царапая когтями сквозь рваную рубаху, зверек прополз ей к плечу. Девочка зажмурилась, потом открыла глаза и покосилась. Совсем рядом блестят мелкие зубки и кровавые глаза!
Она прикусила кончик языка, но не сумела сдержать позорного взвизга. Кожан взвизгнул в ответ, и Эрика неожиданно успокоилась, подумав, что зверек ее боится. Кожан тоже перестал скалить зубки и беспокойно перебирать лапами.
Джек что-то дописал в послании, свернул в трубочку и наконец забрал кожана. Эрика вздохнула с облегчением.
Ловко надев футляр на летучую мышь, Джек бросил ее с башни. Клочок ночного мрака затрепыхался на свету, Джек проводил взглядом и повернулся к девочке.
– Эге! А ты чего ревешь?
Эрика замотала головой, разбрасывая слезы:
– Я так… так испугалась… я боюсь их… до смерти… летучих мышей…
– Вот те раз, – сказал Джек огорченно. – А мне показалось, что ты ловко управляешься, я даже хотел попросить тебя посмотреть за ними в мышатнике.
Эрика снова отчаянно замотала головой, мышатник она обходила десятой дорогой.
– Стой пока, я потом пришлю кого-нибудь в замену. Запомни – никто и ничто не должно отвлекать стоящего на посту часового. Если тебе еще кто-то предложит подержать летучую мышь, ты вправе поднять тревогу…
Девочка кивнула и крепче сжала рукоять деревянного меча.
Вечером, когда Эрика уже думала, что о ней забыли, ее сменил Клоп.
Белобрысый пацаненок лет семи, безотцовщина, никогда не упускавший случая подразниться и подраться, был на этот раз жутко серьезен, и девочке стало смешно. Однако она не подала виду, передала пост и оружие по всем правилам, а от себя добавила напутствие смотреть в оба и легонький подзатыльник.
На подзатыльник Клоп не среагировал, что было на него не похоже. Судорожно вцепился в деревянный меч, уставился за ворота и, кажется, старался даже не моргать.
Эрика лихо соскользнула вниз, рассадив себе кожу на руке, но на такие мелочи ей, бывалой воительнице, не должно обращать внимание. Правда, тело почему-то считало иначе и среагировало как обычно: из глаз мгновенно брызнули слезы, пришлось остановиться и зашептать рану.
В доме-на-дереве ее уже ждали – Тарек по прозвищу Жедь, действительно похожий на уголек из костра, смуглый и черноволосый; рыжая Мирка, мгновенно краснеющая по малейшему поводу; Лопушок, имя которого давным-давно забыли, потому что всегда называли его только по прозвищу; и остальные Непоседы почти в полном составе.
Из всей компании Непосед только она не имела прозвища. Давным-давно люди считали, что имена обладают магической силой, и те, кто знает имя, может возыметь власть над его обладателем. Поэтому люди называли истинные имена только близким людям, а для посторонних выдумывались ложные имена и прозвища. Но магия ушла из мира, и ушло суеверие, оставив за собой только обычай второго именования ребенка. Лишь среди войев еще бытует прозывание. Среди войев… и детей.
Эрика скользнула меж ветвей, как всегда ощущая, что дерево узнает ее, принимает.
– Ну? – спросил нетерпеливо Жедь. Он вечно спорил с Эрикой за главенство над Непоседами.
– Узор гну! – ответила она ему резко, по-взрослому, трусиха Алия даже ойкнула. – Чего разнукался, я тебе не лошадь!
Тарек потемнел еще больше.
– Слушай, малявка… – угрожающе начал он, но Эрика его перебила:
– Меня зовут Кнопка!
– Ага, окрестили-таки! – сказал кто-то после молчания. Остальные пожелали узнать, что значит ее имя.
– Ну… – Новоназванная Кнопка почесала веснушчатый нос. Не признаваться же, что понятия не имеешь, что значит собственное имя. – Эта такая штуковина, которая нужна… Ну, что-то связанное с
