Мальчишка перелетел через лошадь и приземлился в лужу крови, покатился, меч вылетел из руки. Алек шагнул, занес сабер.
Мальчишка не закрыл глаза.
Меч Алека опустился, с чавканьем прорубив шею, лошадь дернулась и затихла. Парня окатило кровью. Алек наступил на пальцы тянущейся к оружию руки, снова вознес меч…
Алек нанес удар. Каблуком.
Хруст, локоть маленького врага выгнулся в другую сторону. Меч опустился на белобрысую макушку плашмя, и тонкий вопль оборвался удивленным хрюканьем.
Алек перешагнул через потерявшего сознание пацана и качнулся в сторону, шальная пуля вжикнула мимо уха. Налетел орущий берич, бешено вращая столь любимую его народом секиру. Такой удар мог бы убить дракона, Алек и не стал его отбивать. Что же они, чудаки болотные, полагаются так на силу? Молодой вой лишь шагнул в сторонку, подставил подножку и поддержал за локоть, подправляя полет огромного тела. Берич пролетел мимо, извернулся, упустив секиру, по-птичьи замахал руками, пытаясь удержать равновесие на самом краю рва.
Алек бросил короткий силовой импульс.
Берич упал в ров.
Сверху свалилась гнедая лошадь.
Следующая лошадь, перескочив товарку, сшибла Алека. Он увидел над собой белое брюхо, тяжелое копыто бухнуло в землю так близко к его голове, что едва не наступило на ухо.
Алек поднялся, убедился, что каким-то чудом лошадь не прошлась по нему. Вокруг царил хаос – ржание, крики людей, звон оружия. Алек почувствовал Джурая и побежал вперед, выскакивая из-под копыт мчащихся коней и всадников. Походя оглушал или убивал затоптанных не до смерти беричей…
Здравствуй, брат. Надеюсь, ты меня слышишь сейчас…
Знаешь, я никогда не любил тебя. Даже, наверное, боялся. Я боялся твоей силы, боялся, что когда-то ты захочешь занять мое место. Я знаю, ты не хотел власти, но таково проклятие всех берских ришей – опасаться мужчин своего рода. Все эти легенды о кровавых междуусобицах…
Сейчас я думаю о своих сыновьях и вижу, как древние легенды просыпаются в них. Мне хотелось бы, чтобы Исан был такой же надежной опорой Тохану, как Эшван был Горешу. Только младший, твой крестник, любит обоих братьев и достоин править больше, чем оба старших вместе взятые. Но я никогда не скажу ему это. Это разбудит в нем жажду власти, а народ любит Элиана и в случае междуусобицы охотно пойдет за ним… Нельзя допустить раскол в роду.
Сегодня случилось что-то недоброе. И вчера ночью – тоже. Я почувствовал боль в сердце, я не спрашивал своих людей, но видел, что многим из них не по себе. Кто-то уже знал, что его брат, сын, отец, дед – мертвы. Ясно, что были битвы, но каков их исход? Я не спал, пытался досягнуть Тохана, но мы уже слишком разные, почти чужие люди. Элиан ходил бледный как Ночной Хозяин, я хотел спросить его, но не решался. Всю ночь ждал гонцов и жалел о том, что тебя нет рядом, с твоим умением ходить незримым духом… никто из твоих учеников не сподобился такой силы, да и не слушаются они меня.
Ты мне очень нужен, брат… Нужна твоя поддержка, твоя сила, пусть даже она от Ночи. Нужен твой авторитет среди шаманов и простых людей, твой острый ум. Ты помогал сдерживать свары племянников и мог одним словом поставить задавак ришей на место.
Ты слышишь меня, брат? Наверное, слышишь… Я говорю, словно на тризне перед твоим курганом – вспоминаю, каким ты был, как жил, чем я тебе обязан… Высник сказал, что это поможет тебя вернуть… Я не поверил, но ты сам говорил, что у Выс… у воличей есть много такого, что нам не грех бы воспринять.
Возвращайся, брат.
Ты мне нужен.
Ты нужен всем нам…
Над головой – тьма, пронизанная бесконечными искрами звезд.
Внизу – те же звезды отражаются в черной глади воды. Звезды плывут в бесконечной пустоте, звезды плывут в реке. Нет никакой разницы между сверху и снизу, берегов не видно, река широка.
Он сидел на камне посреди реки, и ему казалось, что камень летит в бесконечной пустоте, расцвеченной искрами звезд. Он очень долго так сидел, слушая, как Река тихо журчит вечные песни – или это Старик Время шепотом рассказывает свои бесконечные сказки?
Тихий голос. Всплеск. Удар дерева о камень. Снова голос, сидящий на камне узнал ритуальную восхваляющую жизнь песню, которую беричи поют на похоронах.
Эшван поднялся в полный рост, и его голос далеко разнесся над водой. Стоящий в лодке оглянулся, ловким ударом шеста направил лодку к камню и протянул древо Эшвану.
Это был волич.
Эшван схватился за протянутый шест, подтянул лодку ближе. Сидящий в ней берич приветственно кивнул, он сидел на лавке, скрючившись, зябко поджав босые ноги, пел и распутывал рыболовные снасти. Брат риша отстраненно подумал, что тот ему кого-то напоминает. Эшван влез в лодку, протянул было руку помочь, но соплеменник отрицательно качнул головой.
Волич оттолкнулся от камня, направляя лодку в холодные струи. Скоро камень исчез из виду, лодка плыла между звезд.
Песня закончилась, и с последним куплетом химна лодка ткнулась в прибрежный песок.
Эшван вылез, поклонился двоим рыбакам и повернулся спиной к реке. Где-то в тумане горел огонек, и брат риша пошел в ту сторону.
– Брат…
Гореш, задремавший у скорбного ложа, подскочил, не понимая, где находится и не узнавая человека на постели. За дни беспамятства Эшван стал похож на скелет, но острые глаза из провалов черепа горели знакомым пламенем.
– Брат… – Гореш опустился на колени перед ложем. Эшван жутко улыбнулся, кожа щек так обтянула зубы, что их можно было все сосчитать.
– Ты вовремя, – прошептал Эшван. – А вот я опоздал, и все беричи опоздали. И обманулись. Тучи собираются на западе. Когда придет известие – не делай этого…
– О чем ты говоришь, брат? – спросил риш.
На улице раздался шум суматошной беготни, невнятные проклятия. В дом ворвался Исан, второй сын риша, следом Элиан, бледный как Ночной Хозяин.
– Отец!
– Он?.. – спросил Эшван.
– Отец… – Гореш с ужасом увидел слезы на лице младшего сына.
– Погиб, – прошептал ришан Исан.
– Что случилось? – спросил риш.
Сыновья не могли заговорить, заговорил брат:
– Риш. Теперь Исан твой наследник.
Тусклые огоньки свечей вдруг завертелись, сливаясь в огненное колесо, охватившее адским пламенем душу риша.
Гореш хотел бы умереть, но теперь не имел на это права. Лишь на краткий миг он позволил горю овладеть его душой. Младший сын оказался рядом, поддержал.
– Идем, – сказал риш.
– Гореш, не делай этого, – сказал ему в спину Эшван. Брат даже не оглянулся, вышел в полную факелов ночь.
– Что случилось? – спросил он скорохода. Чумазый человек в рваной кольчуге упал на колени не из почтительности, от предельной усталости:
– Мой риш… они напали на армию Тохана внезапно, вероломно, ночью… Мы вышли из лагеря и пошли навстречу…
В ночь, когда погибла первая армия беричей, вторая оставила укрепленный лагерь и пошла встречь немногим уцелевшим. Болотники устроились на возвышении между двумя лесками,
