Пока он судорожно старался придумать тему для разговора, девушка встала и ушла во тьму. Алек перевернулся на другой бок, натянул полу куртки на лицо, ткань пахла Кристой. Он думал, хочет ли забывать приснившийся сон, и незаметно соскользнул в другой. Когда проснулся утром, не вспомнил, Лина ему снилась или Криста.
– Здесь все началось, здесь и закончится, – сказала Криста через два дня.
– Это что, еще одно пророчество? – спросил недовольно Алек.
– Пророчество… – фыркнула девушка. – Пророчество – это глупость, сказанная соответствующим торжественным тоном и оттого запавшая в глупые головы, которые как раз и приложат усилия, чтобы глупость изреченная воплотилась…
– Ух ты! – восхитился Алек. – Как это ты ухитрилась изречь это изречение на одном дыхании?
– Натренировалась в спорах с тобой.
Они стояли на холме близ Белокамья, озирая крепость. Стены городка выглядели так, словно их долго и старательно грызли огнедышащие драконы. Кое-где были видны следы торопливых восстановительных работ.
Здесь все началось, здесь и закончится…
Болотники терпели одно поражение за другим, и в конце концов у них осталась только крепость Белокамье, слишком большая для уменьшившейся берской армии.
Войско воличей широко встало лагерем по окрестным холмам и три дня строило. Сначала времянки для людей – очень простые, рубили жерди в лесу, резали дернину. Жерди ставили «шалашом», обкладывали пластами дерна, оставляя наверху дыру для дыма – вот и готово временное жилье. Посредственная защита от дневной жары и ночной росной прохлады, единственно, что хорошо, – времянки можно было продымить, выгоняя свирепейших комаров исхода лета.
Строили осадные машины, лучны и пороки, лестницы, колесные башни. Алек отмахал руки топором и как о желанном избавлении мечтал о дне штурма.
Через два дня воличи были готовы и ждали только приказа. Лагерь охватило затишье, как перед бурей.
Буря, как и полагается ей, грянула ясным днем при чистом небе. Солнце забралось высоко по небосводу, глубокую синь не марали облака, теплый ветерок нес пряные запахи конца лета. Войско воличей, казалось, дремало. Войи не суетились, не разговаривали громко, Жива молчала.
Если бы среди болотников оказался умеющий слушать тишину, то он счел бы, что молчание это недоброе. Но единственный такой умелец, Эшван Орел, отбыл вместе с ранеными и немногими пленниками.
Беричи на стенах зорко смотрели в поле, но даже они не обратили внимание на неторопливые прогулки некоторых войев от времянки к времянке.
Макс отодвинул драную циновку, завешивающую вход, и вошел в большой жердяной балаган. Кто-то из молодых войев кивнул или поднял руку в приветствии, но большинство даже не оглянулось. Алек и Криста опять соревновались, и всеобщее внимание было приковано к двум войям, сидящим спиной к спине в центре круга. Высокие печальные звуки флейты и свирели пронзали воздух, свивались, переплетались, противостояли друг другу и поддерживали.
Макс сел у входа на землю и стал слушать музыку, взгляд его бежал по присутствующим. Кати было нетрудно обнаружить, яркий желтый платок маячил в уголке. Целительница почувствовала его внимание, бросила короткий взгляд и отвернулась, низко наклонилась над своей лекарской сумкой, делая вид, что перебирает пузырьки и инструменты.
Кати прошла Билад-Тэс и приняла звание младшей целительницы. Девушка была счастлива, и бывшие Избавленные дружно радовались за нее. Макс тоже пытался радоваться, но иногда ему казалось, что в груди у него поселился кусок нетающего льда.
Желтый платок, кроме всего прочего, означал еще и то, что Кати должна идти вслед за армией и помогать старшим целителям облегчать страдания раненых.
Последние ноты растаяли где-то вдали. Люди встряхивали головами, напоминая только что проснувшихся. Криста отняла свирель от губ, открыла глаза и оглянулась на Макса.
– Сейчас, – сказал он.
Алек от неожиданности до хруста прикусил свирель.
– Сейчас? – невнятно переспросил он, выплевывая щепочку. Руки сами по себе бережно спрятали свирель в кармашек и подтянули ремни ножен.
– Сейчас?! – Молодые войи вскочили, заговорили все разом. Макс поднял руку.
– Сидите смирно. Сначала в бой вступят пороки…
Сначала в бой вступили пороки. Давно расставленные и «завязанные», механизмы безо всяких предупреждений швырнули камни и бомбы.
Лагерь воличей, который, казалось, сонно дремал, в одно мгновение забурлил и превратился в хорошо организованный хаос. Витазы драли глотки, напоминая каждому его место и обязанность, что всем и так было известно.
Люди бежали в атаку не вразнобой, а шли «черепахой», сомкнутым новым строем. Огромные, в рост человека, щиты превращали строй в бронированный спереди, сверху и с боков квадрат, в толстом обшитом шкурами дереве бесполезно вязли стрелы, мелкие камни отскакивали. Специальные команды бежали с грохотами, расставляли, поджигали, ракеты с визгом и шипением уносились в стены и за стены.
Берские пороки в ответ метнули каменную смерть. Ровные квадраты людей бросали щиты и разбегались со сноровкой, но убежать смогли не все.
Алек вместе с двумя-тремя десятками катил осадную башню, из бойниц которой летели стрелы. Ров вышел из берегов – щитоносцы мостили его своими щитами, в зеленую гнилую воду сыпалась земля и камни из срубов-коробов. Вот один сруб прошел по выстроенному мостику, прилепился к башне, в следующий момент земля дрогнула под ногами, огонь рванулся к небу. Вместо высокой стены зиял пролом, в который мгновенно устремились людские реки.
Алек дернулся было туда, но толкавший рядом мужик словил его за ворот:
– Куды, Проводник тебя, толкай, по первости без нас обойдутся! Налегай, налегай, хиляки!
Алек налег, но башня застряла и не поддавалась. Молодой вой осторожно высунулся и простер мысль, убирая препятствие.
Еж, конструкция из тяжелых заточенных деревянных кольев, взлетел на башню и снес нескольких беричей.
– Налегай!
Они дотолкали башню до рва, еще непроходимого здесь.
В передней стене башни открылось несколько проемов, и на стену полетели веревки с крючьями. Алия прыгнула первой, следом с волчьим воем бросились остальные войи.
Алек не стал залезать по башне, прошел полузасыпанным рвом и быстро полез наверх по канату.
Друзья уже очистили от врагов этот пролет стены и ушли дальше, но едва голова Алека показалась над частоколом, на него с воплем бросился берич. Цепляясь одной рукой, второй Алек сдернул железный крюк, отразил им удар и чудовищным усилием закинул себя наверх.
Враг снова атаковал, визжа, Алек взмахнул крюком на веревке как кистенем, и берич упал с разможженной головой, а молодого войя едва не стянул вниз кто-то порывающийся влезть по веревке.
Алек попрочнее прицепил крюк на зубцах частокола, выхватил меч и побежал к друзьям, уже сбившим строй внизу. Он прошел в первые ряды, чувствуя рядом своих. Все шли рядом – Алия и Джурай на острие атаки, Джо и Дэн плечом к плечу, скупые выверенные движения Кристы и взблески секиры Влада.
Дим тоже был здесь, бок о бок со стариком Харханом, и Дерек, и Колин, и все остальные мертвые шли вместе с ними улицами Белокамья…
Отряд Черного Кора первым пробился через стены и сейчас теснил болотников с внутренних укреплений. Беричи сопротивлялись истово, но бестолково, их со всех сторон подпирали другие отряды. Кор крикнул Питеру, что надо делать, Питер кивнул и отступил, запрокинул голову. Адский шум боя прорезал волчий вой, войи ловко развернулись и перестроились, выдавливая болотников с укрепленных улиц.
Кор наконец выглядел человека, распоряжающегося у врагов, да тот и не шибко прятался.
