Даника споткнулась на пороге, едва не уронив кувшин с настойкой.
– Патэ Киош, – пролепетала девушка.
Кроме пастыря и его младшего коллеги, в комнате было двое незнакомых священников, один пожилой, другой почти ровесник ее брата. Или Даниэла. Этот младший уставился на нее, как кот на сметану.
Но Даника испуганно косилась на старшего. Высокий, худой, острое лицо, шрам на подбородке, седые коротко стриженные волосы, шишковатые темные кисти рук лежат на коленях, похожие на корявые корни. Взгляд пронзительных глаз проникал прямо в душу, она ощущала мысленное прикосновение.
– Мариа Дораж-Вали шлет дары людям Церкви и верно… – поддан… – ничес… – ки… – с трудом одолела сложное слово, – …просит разрешить ей навестить своего сына в деревне Избавленных…
– Поставь туда.
Под внимательными взглядами Даника поставила кувшин в угол и попятилась к двери.
– Скажи своим родителям, что я навещу их завтра… нет, послезавтра.
Девица просияла, поклонилась и выметнулась вон, только плеснула коса по воздуху.
Священники молчали, провожая девушку мысленными взорами. Наконец Ламан осторожно покосился на старшего священника. Тот покачал головой.
– Либо мне пора в отставку по причине излишней сентиментальности, – невесело проговорил он, – либо я чую что-то. Возможно, это лишь ее слепая вера, что брат жив. Нащупать не могу, но что-то в этом есть странное… Ваше мнение, патэ Ирек?
Патэ пожал плечами, «кошачье» выражение его лица словно тряпкой стерли.
– Я не ощутил ничего похожего на обычную неактивную телепатическую связь. По правде говоря, я вообще мало что ощутил, забавно, обычно такой взгляд действует на деревенских девушек достаточно сильно, чтобы они растерялись так, чтобы можно было оценить хотя бы верхние мысли.
Старший пастырь улыбнулся, молодой патэ уязвлен, что его метод дал сбой.
– Он мог просто не до конца умереть… – предположил Киош.
Стратиг Стагор Матис откинулся на спинку стула, сбил щелчком невидимую пылинку со своего одеяния и закрыл глаза, отдавшись Живе…
Даника переходила ручеек по камням, дернулась, ощутив взгляд, едва не свалилась в воду. Какая чувствительная… Могла бы стать Слухачом.
Иногда человек не отпускает своих мертвых, и они ходят незримо рядом с ним. Или глупая девчонка просто до такой степени не верит в смерть брата, что это создает его отражение в Живе.
– Так что мне сказать родителям? И старосте? – спросил патэ Киош.
– Соврите что-нибудь, это у вас хорошо получается. Патэ Ирек, в Академии вас считали неплохим логиком. Что вы думаете о побеге?
Младший пастырь не спешил отвечать. Он еще раз окинул взглядом богатый ковер на стене, разгладил свой белый плащ и стал созерцать что-то на полу.
– Нужно выяснить, что сподвигло Избавленных на побег. Они могли каким-то образом узнать, что одному из них угрожает опасность, и сбежать…
Патэ Ламан недоверчиво хмыкнул.
– Вот именно. Маловероятно. Лично я считаю, что все дело в так называемом Зове. Самопроизвольное срабатывание «поводка»… – Патэ Стефан Ирек вопросительно посмотрел на Киоша.
– За тридцать пять лет моей практики такого не случалось ни разу, но… – Патэ пожал плечами. – Неисповедимы пути Живы. Вот только я с трудом могу представить, что «поводок» сработал у пятерых сразу. Тем более что «поводки» могли и не интегрироваться в разумы носителей. Проверка действенности внушения и попытка создать еще одно чревата…
Он замолчал, поймав себя на многословии. Стратиг внимательно выслушал прекрасно известное ему и глубокомысленно покивал.
– Вы сами только что сказали, что пути Живы неисповедимы. – Он усмехнулся одной половиной рта. – Возможно, даже наверняка, между Избавленными существовала духовная связь… и срабатывание «поводка» у одного привело к активации остальных… Да, кстати, патэ Киош, что вы ставили на «поводок»?
– Как обычно, шок, выпадение памяти… Кроме Александра Доража. У него должно было остановиться сердце.
– Почему?
Патэ Киош невольно приглушил голос, словно неграмотный крестьянин, опасающийся, что ветер подхватит сказанное и донесет до ушей Проводника.
– Алек исповедовался мне. Ему были сны о Силе. Снились до сих пор, хотя он был достаточно взрослый, чтобы родители уже приглядели ему невесту.
Матис поразмыслил.
– Странно, конечно, однако в том, что касается человека, необычное скорее норма, чем исключение. Какова была природа этих снов?
– Частицы прошлого, то ли фантазии о будущем, то ли предвидение – в малой степени, по обрывкам ничего нельзя сказать. Но главный мотив его снов о Силе – собственно Сила…
– В смысле – Сила? – сварливо переспросил стратиг.
– Сила. Могучие чувства. Огромные возможности. – Патэ замялся. Стратиг смотрел ему в глаза. Патэ Ламан переводил взгляд с одного собеседника на другого, рот его медленно приоткрывался.
– Вы намекаете на… – осторожно начал стратиг.
– Да, намекаю. – И патэ Киош произнес всего два слова.
Молчание повисло в комнате. Наконец Матис пошевелился, неверным движением поднял руку, потер шрам.
– Проводник и все твари его… – сказал он и добавил еще несколько столь же сильных высказываний. – Как жаль, отчаянно жаль, что Ар Атме Палл запрещает серьезное обучение представителей недавно покоренных племен на воинов и священников! Не будь этого дурацкого закона… – Стратиг тряхнул головой, возвращаясь от мечтаний к насущным проблемам. – Как поживают те двое, которых наш
– Вполне. На ноги они встали гораздо раньше, чем Алек. Что касается психики, частичное или полное стирание воспоминаний не понадобится. Детский разум гибок. Они придут в норму.
…И была поздняя осень, время учения. У подростков и детей воличей больше не было времени на скуку. Днем Дерек гонял мечтовских безо всякой жалости. Их заставляли подолгу стоять с мечом в вытянутой руке под хлещущими холодными ливнями или повторять тысячу сто одиннадцать раз приемы сражения копьями, а потом Майнус преподавал ухватки дэжкейди, фременской борьбы без оружия.
Традиции Фременов были живы, этому искусству учили и девушек. Алеку по странному стечению обстоятельств в со товарищи часто доставалась Лина. Как выяснилось, то, что ты теперь вой, вовсе не значило, что ты сильнее тех, у кого чистые пальцы. Отец Лины был войем и погиб, мать и дядя воспретили ей учиться оружному бою, но по дэжкейди среди ровесников ей было мало равных. Алек ходил в синяках.
…И была белая зима, спокойная и очень холодная. Короткие дни, бесконечные ночи.
