Патэ Ламан кивнул, разливая по стаканам настойку матери Александра. Ценит ее Киош, но настойка и впрямь неплоха…
– Сколько раз уже предлагали, но старичье цепляется за старое…
Киошу было без неполного десятка сто лет, патэ уже стоял на пороге старости, но стариком себя не считал. Среди мирян старость начинается в этом возрасте, но пастыри живут долго.
– Даже мечи и ножи не разрешают носить… – пожаловался он, принимая стакан.
– Зачем вам меч, патэ? – усмехнулся младший коллега. – Вы и без меча перебодаете дюжину здешних вояк.
Киош ухмыльнулся, повертел в руках стакан тонкого фарфора. У Церкви всегда все самое лучшее.
– У Церкви всегда все самое лучшее, – сказал Киош вслух. – Никогда не задумывались, как сие сочетается с провозглашенным отречением от мирских благ и служением людям – но не человеку?
Ламан промолчал. Когда старший коллега в хорошем настроении, от него можно услышать очень интересный рассказ, кусочек Настоящей Истории. Которую не преподают в Школе, которой нет в архивах, о которой даже в Кайве, даже в Крепи говорят вполголоса и с оглядкой. Патэ Ламан не строил иллюзий. Все эти занимательные, шокирующие и страшные рассказы были продолжением обучения. Молодой пастырь знал это… но всегда ждал, когда патэ Киош хитро прищурится и задаст риторический вопрос.
Второй день бытия его-нового, нового Александра… Он лежал, чувствуя огненный шар Солнца над линией горизонта, набираясь сил у рассвета. Как в сказках и химнах радоничей о волшебниках и героях прошлого.
Испил Александр силы у рассвета и восстал с кровати, дивясь белизне и худобе своего тела. Пошевелил пальцами ног, оперся о спинку кровати и встал.
Колени отчаянно тряслись, сердце заходилось, глаза застилала мутная пелена… Но он смог встать, смог сам!..
На спинке кровати, тоже украшенной священной вязью, висела одежда из грубой некрашеной крапивицы, какую только и можно носить Избавленному. На то, чтобы одеться, ушла вся сила.
Немного отдохнув, Алек сделал шаг, отпустил спинку кровати, шагнул еще… Ноги подкосились, и он брякнулся на пол. Произнес нехорошие слова, которыми всегда подбадривал себя отец, если у того что-то не ладилось. Слова подействовали, сил прибыло, но он решил не рисковать, на корточках вернулся, взгромоздился на кровать, посидел с закрытыми глазами…
Алек привычно попытался разглядеть людей через стену и застонал от нахлынувшей боли. Хлопнула дверь.
– Эй, с тобой все в порядке? – встревоженный девичий голос. Алек придушил боль и открыл глаза.
– Я в порядке…
Девушка взяла его за руку, беззвучно пробормотала что-то, другой рукой перебирая деревянные заклинательные четки целителя. Алек непроизвольно закрылся, в ее карих глазах мелькнуло изумление.
– Я только хотела помочь, – сказала она виновато, бусины скользнули по нити, щелкнули. Алек покачал головой, скривился от нового прилива боли:
– Спасибо, но я лучше сам…
Девушка помедлила и кивнула. Немного старше его, явно метиска, а то и вовсе нездешняя. Тонкие черты красивого лица неуловимо чужие, рыже-каштановые волосы странно коротки, да и выговор чуточку неправильный. Невольница? Едва ли, слишком свободно держится, да и ошейника нет…
Потом он обратил внимание на ее наряд. Рубаха и штаны из грубой небеленой крапивицы – такие же, как у него…
Раньше ему как-то не приходило в голову, что девушки тоже могут быть Избавленными. Когда гостья отвела взгляд и нервным движением руки откинула с лица волосы, Алек сообразил, что такое пристальное разглядывание незнакомой девушки не очень-то вежливо. Он посмотрел на второго гостя.
Кати было не по себе. Она ожидала увидеть мальчишку, разбитого и лишенного воли к жизни. А увидела… сильного духом почти мужчину, разве что исхудавшего до невозможности…
Как раз это и поправимо.
Девушка выдвинула из-за спины Макшема.
– Светлого дня тебе… – поздоровался он, ногой пододвигая табурет и водружая на него свою ношу – поднос с несколькими мисками.
– Светлого дня вам обоим. – Алек внимательно разглядывал высокого ладного парня. Пепельные волосы, прямой взгляд темно-серых глаз, твердый подбородок. Явно из чистокровных… И имя самое радонское.
– Меня зовут… Александр. – Собственное имя прозвучало как чужое, ровесники и старшие всегда звали его Алеком, а учителя лэем Доражом.
Макс сделал движение, словно хотел помочь ему встать, но он поднялся сам. Новый Избавленный неуверенно взялся за металлическую ложку. Конечно, он видел такие и раньше, но вот держать в руках и тем более есть еще не приходилось. Он неловко зачерпнул, попробовал горячей пряной похлебки из речных устриц. Ложка жгла рот, он даже подумал, что предпочел бы простую, деревянную. Что-то было не так, и только омывая руки, он осознал, что забыл помолиться перед едой. Похоже, здесь это было в порядке вещей. Закончив есть, он поблагодарил, как положено, хозяйку, но девушка сказала:
– На самом деле готовил Макс.
– Не удивляйся, – усмехнулся парень, – здесь мы быстро стали мастерами на все руки. Кати, конечно, готовит лучше всех, но сегодня моя очередь…
У Алека был полон рот вопросов, но не было сил их задавать. Катрин заметила его состояние:
– Ты отдыхай. У нас еще будет время наговориться.
Много времени…
Вечером Макшем пришел один, и Алек между бульоном и киселем попытался выпытать у него о жизни Избавленных. Но все, чего он смог добиться, это неопределенного высказывания, что и здесь можно жить. Макшем, видимо, был страстным охотником, все его рассказы сводились к здешним дремучим лесам и живности в них. То, что леса граничат с
Джонатам сидел на крыше, набивая трубку. Отсюда была хорошо видна гора Лаг-Аргаран, Лежащий Барс, на закате действительно похожая на горного зверя. Но парень не смотрел на гору, его бездумный взгляд был прикован к новому дому.
Когда месяц назад собирали этот дом, строители прошли очищение постом, огнем и водой. Старшим был дядя Кай.
Избавленные нечасто видят посторонних людей. Иногда приходят родственники, но чаще всего об их существовании просто забывают. Словно ты умер. Нет, хуже – исчез, как будто тебя никогда и не было.
Строили очень быстро, но добротно, из приготовленных три года назад лиственных бревен. Через неделю дом был закончен. Кай вместе с остальными прошел повторное очищение, поклонился пастырям и ушел.
Так и не взглянув в сторону племянника…
Джо пошарил по карманам, трутницы не нашел и осторожно тронул Узор. По крошкам джега пробежали быстрые искры. Джо выпустил клуб дыма.
– Макс!
Старший Избавленный поднял голову.
– Давай сюда. Закат красивый.
Макшем вскарабкался по углу и уселся рядом. Достал трутницу, создал огонь. Они курили и молчали, пока солнце падало за горизонт.
– Что-то сегодня небо красно… – пробормотал Джонатам. – Дурная примета.
– Ерунда. Суеверие.
– Ну и как наш новичок?
– Осваивается. Уже ходить начал.
