– Я предупреждал, что жители низин не простят обиды, – тихо сказал он. – Теперь мы собираем то, что посеяли много лет назад…
Вало возмущенно фыркнул.
– Теперь скажи, что ты им сочувствуешь!
– Я скажу. – Проди тяжело взглянул на ривана Далекой Криты, кипящий от негодования Вало осекся.
– Я действительно сочувствую. Мы вытеснили их с тех земель, разрушили их капища, заставили жить в болотах, добывать для нас всякую химию, варить железо… Впрочем, мое сочувствие не помешает мне отдать приказ вырезать всех болотников до единого.
Майнус покачал головой.
– Ты этого не сделаешь.
– Сделаю, если придется. Я – риван, я – хеттман. Иногда надо отставить в сторону человеческое и думать категориями народа.
– Чем-то мне это напоминает древнюю поговорку: «Правитель должен быть правителем, а не человеком». – Слепой мыследей повертел головой. – Макс, вылезай из кустов. Говори, с чем пришел, и сходи искупайся.
Изрядно смущенный юноша вылез.
– Подслушиваем, молодой человек? – поинтересовался Вало, сопя.
– Нет, – ляпнул Макс. – Меня прислал Оштин, вернулся отряд прознатчиков…
Проди встал.
– Ты слышал, о чем мы говорили?
Макс кивнул, спохватился и замотал головой.
– Что бы сделал ты?
Макс открыл рот.
– То есть…
– Представь, что ты риван. Что бы ты сделал на нашем месте?
– Ну-кось, примерь-ка!
Алек осторожно напялил кольчугу, ругнулся тихонько, потревожив заживающую рану. Штопка была что надо, закрывшие прорез власяные нити по цвету отличались от старых, но не горбились, не кололись, вообще не чувствовались. Алек разгладил кольчугу, почесал вокруг раны, Юлия хлопнула его по руке:
– Не смей расчесывать!
Алек смущенно поблагодарил, Юлия пожелала больше не попадаться вражескому мечу и тут же взялась за следующую работу. Алек вышел и сразу за порогом дома ткачего цеха нос к носу столкнулся с Линой.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Алек тонул в ее глазах и с ужасом понимал, что не сможет…
– Привет…
Лина смотрела на него. Просто смотрела и молчала.
– Вот… – Он повел плечом. – В бою… кольчугу порвали. Юлия залатала.
– Мог бы мне принести, – бесцветным голосом сказала Лина. – Я тоже умею.
– У нее больше опыта в работе с власом.
– Может быть, у нее еще кое в чем тоже больше опыта? – спросила девушка.
– Я не хотел тебя просить. Ты могла бы порезаться. – Он смотрел на ее руки, на ее красивые тонкие пальцы. Лина подняла руки, тоже посмотрела на свои пальцы. Не очень чистые, с обкусанными ногтями, ожог от кислоты, царапины, шрамики. Алек прикоснулся, ожог тут же перестал саднить.
Они стояли и молчали, держались за руки. Боль, одна на двоих…
Алек отдернул руки.
– Может, пофехтуем? – предложил он, в глазах горели боль и решимость. Лина кивнула.
Удар. Выпад. Удар снизу.
– В бою ты должна быть внимательней. Если бы я не замедлил удар…
Удар, парирование.
– Так, хорошо. Но все равно ты слишком медлительна. Что с тобой случилось?
Удар, удар, обвод. Хриплое дыхание.
– Может быть, пока меня не было…
Поворот, ложный финт. Двое кружат по лесной поляне, распугивая птиц стуком шинаев.
– Ты кого другого себе нашла?
Стук прервался. Молчание.
– Алек…
– Нападай. О таком замахе забудь, так тебя сразу убьют.
Стук возобновился.
– Работай ногами, равновесие, равновесие!
Удар, два деревянных меча столкнулись и замерли.
– Не делай так больше, враг-мужчина всегда будет сильнее тебя.
Он нажал, отбросил девушку. Удар, поворот, удар, отход. Старшие войи давно остановили бы бой, но парень и девушка были одни на лесной поляне.
– Алек…
– Не отвлекайся, держи дыхание.
Удар из невозможной позиции. Вскрик.
– Не реви. В бою будет больнее.
Лина опустила меч.
– Алек… Чего ты такой злой?..
– Не реви. В бою злее будут…
Она уронила меч, бросилась на него, выкрикивая бессвязные обвинения, колотила кулачками в грудь. Алек схватил ее за руки, говорил, что так надо, что она не понимает, но опять появилось что-то, что обессмысливало все слова, вернее, придавало всем словам один только смысл…
– Представляю, как мы смотрелись со стороны…
– Да, наверняка была та еще картинка, – согласилась Лина, издав странный звук, то ли смешок, то ли всхлип. – Хорошо, что никто не видел…
Алек невольно огляделся по сторонам. Это было непросто, потому что Лина не собиралась слезать с него.
– Говори, – потребовала девушка. – Что случилось? Ты совершил что-то ужасное? Не успел, и друг погиб на твоих глазах? Отступил из боя без приказа? Встретил в бою кого-то знакомого и тебе пришлось убить его? Ты… – она заколебалась, – …изменил мне?
– Нет, – выдохнул Алек.
– Попробую догадаться. – Лина запустила пальцы в его седые волосы, почесала. – Наверняка что- нибудь связанное с мужскими глупостями… Ага!
Ты думаешь, что нам лучше расстаться сейчас, потому что тебя могут убить на войне, и ты не хочешь заставлять меня страдать. Так?
– Ну, не сов… ай!
– Не совсем, но близко. – Лина взяла его левой за подбородок, а правой за волосы, заставив смотреть в глаза. – Тогда что это за глупости, что так будет лучше для всех?
– Ты не понима… ой!
– Еще раз скажешь что-нибудь подобное, я тебе голову откручу. Излагай.
– Лина, я не могу тебе ска… уй!
– Твое косноязычие меня не волнует. Найди где-нибудь слова. Когда мы клялись друг другу в вечной любви – между прочим, на этой самой поляне, помнишь? – ты был очень красноречив.
– Но ведь я тогда не совсем говорил… Хорошо-хорошо, я расскажу. И тогда ты сама скажешь, что я прав. – Алек сделал глубокий вздох, отвел взгляд, но она снова заставила смотреть в глаза. – Я запятнал себя гневом.
– Чаво?
