– Тео, хватит дрыхнуть! Кажется, у нас неприятности!
– Опять? – простонал я, вырванный из глубокого, как омут, сна. Дастин стоял рядом и недоверчиво косился в сторону окна. Через тонкие стекла, скрытые льняными шторами, в комнату проникал розовато- оранжевый, чуть колеблющийся свет. Не пожар, не прожектор и не осветительная ракета. Свет был чересчур уж интенсивным и каким-то... неестественным, что ли?
– Слышишь? – шепнул напарник. – И звук этот странный... Что бы это могло быть?
– Навигатор, ты здесь? – Я повернулся к ближайшему коммуникационному устройству.
– Нет, погулять вышел, – сварливо ответил компьютер. – Как ты думаешь, куда я могу исчезнуть в три часа ночи? Отправиться в бордель?
– И у тебя крыша поехала, точь-в-точь, как у Дастина, – вздохнул я. – Только о борделях и думаете. А ну расскажи, что творится?
– Ничего, – ответил Навигатор. Мне так и представилось, как Некто, живущий в его процессоре, пожимает плечами. – В округе все спокойно, как и на протяжении последних суток.
– Тогда что за новогодняя елка образовалась в небесах? – Я встал, машинально прихватил винтовку, дернул за шнур, отодвигающий шторы, и открыл дверь балкона.
Господи, что ж это такое? Столь ярких представлений мы еще не видели... Это не шло ни в какое сравнение даже с атомной бомбой, несколько дней назад рванувшей в саванне. Дастин, выглянувший из-за моего плеча, нервно икнул, а Навигатор как ни в чем не бывало затянул:
– Я не отмечаю...
– Заткнись. Не до тебя.
Компьютер, похоже, оскорбился, но заглох.
Зрелище сверхграндиозное. Над Комплексом сияла золотом и огненными факельными чашами титаническая лестница, протяженная не меньше чем на три десятка километров. Ее начало терялось где-то в звездной пыли за стратосферой, а последние ступеньки касались поверхности планеты. Антуражик соответствующий – на широких площадках возвышаются здоровенные соломенноволосые мужики с длинными трубами и мечами на поясах, за спинами – белоснежные крылья, ризы сверкающи и девственно чисты (такого эффекта никаким стиральным порошком не добьешься...), все окружено сиянием, блистанием и искрами, а вдалеке видна сверкающая арка, выводящая прямиком в небеса. За аркой – что-то неопределенно-голубенькое.
– Знаешь, что они играют? – утекающим голосом спросил Дастин. – Классика рока. «Led Zeppelin», «Лестница в небо». Держите меня крепче, упаду...
– Кто тут весь вечер орал, будто ему скучно? – сквозь зубы процедил я. – Вот тебе очередное нарушение всех законов природы в самом лучшем виде. Неудивительно, что Хозяин целых три дня отдал на разработку этого проекта. Нам что, предлагают подняться наверх?
– Ты как хочешь. Я не пойду, – замотал головой Дастин и отступил на пару шагов.
– Брось, зато нас возьмут живыми на небо. Тебе как католику подобное мероприятие должно импонировать. А красиво, молодец Хозяин. Ему бы в Голливуде работать, постановщиком спецэффектов.
– Смотри, идет кто-то...
Дастин обалдело таращился на лестницу, по которой довольно резво спускался неясный человеческий силуэт с нимбом над головой. Трубы взревели с новой силой, но теперь ангелический духовой оркестр перешел на что-то исключительно возвышенное и бравурное. Сияющая фигура спустилась на дорогу желтого кирпича и зашагала к нашему Дому, передвигаясь чересчур быстро для обычного человека.
– Гости, – сказал Дастин, созерцая, как ослепительное сияние лестницы постепенно меркнет. – Надо же, Хозяин теперь решил вволю поглумиться над религией и догматами церкви... Веселый парень. Ладно, пошли одеваться. Придется угощать.
...Он уже сидел за нашим лучшим столиком и, скучая, барабанил пальцами по белому пластику. Мужчина лет пятидесяти, высокий, сухощавый, с острым взглядом серых глаз и коротко постриженными седыми волосами. Приличный деловой костюм серо-жемчужного цвета, темно-малиновый галстук, в манжетах – бриллиантовые запонки...
– Доброй ночи, – выдавил я, спустившись. Дастин напряженно сопел за спиной. – С кем имею?..
Седоволосый величественным жестом извлек из внутреннего кармана визитку, сжал ее между указательным и большим пальцами, после чего щелчком отослал ее в мою сторону. Я карточку не поймал, зато Дастин успел перехватить золотистый прямоугольничек, взглянул на выведенные темно-лазурным шрифтом готические буквы и молча отдал карточку мне.
– Удивляетесь, молодые люди? – осведомился посетивший нас святой и поморщился, наблюдая, как мы вертим в руках визитку. – Списываете новую загадку на придуманного вами эфемерного Хозяина?
– К-какого Хозяина? – заикнулся Дастин.
– Эфемерного, – брезгливо повторил седоволосый. – Двадцать второй век на дворе, в космос летаете, а таких простых слов не слышали?
– А вы, значит, пресс-секретарь Девы Марии? – ехидно спросил я. Понятно, очередные дурацкие шуточки Хозяина. – Непыльная работенка. И отличная карьера, поздравляю. Недаром вас с такими суперсвязями сразу канонизировали... М-мать! Ты что творишь, падла?!
Святой Бернар щелкнул пальцами, я неожиданно взлетел под самый потолок, после чего меня перевернули и несколько раз потыкали головой в деревянный пол да в таком положении и оставили.
– Юноша, – наставительно сказал грозный старец, весьма напоминавший по облику солидного банкира или аристократа, прибывшего на официальный прием, – если вы будете хамить, с вами произойдет то же самое, что с Пьером Абеляром. Слышали, как он поплатился за невежливость?
Я мимолетно вспомнил, что Пьера Абеляра, в те времена являвшегося идеологическим противником клервосского аббата, кастрировали, и поэтому постарался придать голосу максимально примирительный тон:
– Извините, я не хотел. Не могли бы вы поставить меня на место? Разговаривать неудобно.
Новый щелчок пальцами, и Дастин едва успел меня подхватить. Я, утвердившись на ногах, продолжил:
– Мне кажется, вы должны понимать, что после всего, происшедшего со мной и моим другом за последнюю неделю, мы стали несколько нервными и недоверчивыми. Вдобавок я никогда не мог бы подумать, что у Девы Марии есть пресс-секретарь.
– А что же, ей самой по всем делам бегать? – скривился Бернар. – Да в ее распоряжении персонала побольше, чем у самого Христа. Удивляюсь необразованности нынешнего поколения! Вы хоть Данте Алигьери читали?
Он нахмурился и нараспев процитировал:
– Теперь вспомнили? – спросил он. – Или Данте вы тоже не верите?
– Мы не верим, что вы натуральный, всамделишный святой Бернар, – сказал Дастин и застенчиво попросил: – Вы не разрешите нам присесть... сэр? Все-таки мы у себя дома. А вы – гость. Может быть, бражки налить?
– Ф-фу, – сморщил нос святой. – Что там у вас на стойке?
Я обернулся. Узрел неведомо откуда взявшуюся заплесневелую бутылку. Наверное, опять «Цекуба».
– Нет, не «Цекуба», – пророкотал старец. Мои мысли, оказывается, ему доступны. – Мое любимое, провансальское. Когда я путешествовал по Лангедоку с циклом лекций по основам католицизма, меня всегда угощали этим замечательным сортом. Мистер Роу, принесите штопор и бокалы.
Дастин безмолвно послушался. Темно-красное вино засветилось в тонкостенных низких бокальчиках, Бернар Клервосский приложился, оценил букет и мечтательно прикрыл веки:
– Ах, Лангедок... Старые добрые времена... Впрочем, это к нашему общему делу не относится.
– А что относится? – спросил я. – Вы сейчас дадите нам божественное откровение? Заставите писать новые главы к Евангелию? Объясните, что нам предстоит стать святыми подвижниками и
