Слуга за моей спиной погасил лампу и замер в безмолвии.
Почему мои поиски все время заводят в тупик? Почему мне не договаривают что-то и восторгаются обретенной силой? Ни дух смерти, ни сам хан не говорят мне, кто я и откуда, предоставляя самому решить эту непростую задачу. Быть может, это тот самый лабиринт, в который я вошел однажды и пребываю там поныне. Нужно спросить еще кого-то, того, кто не может скрывать свои тайны вечно.
Размышляя об этом, я обернулся к слугам.
– Мне нужно встретиться с кем-нибудь из жрецов Оракула.
– Следуйте за нами, господин.
Вопреки моим ожиданиям, меня не повели обратно сквозь залы дворца к храму. Сначала мы прошли весь сад насквозь и достигли той его части, где я еще прежде не бывал. Стройный ряд деревьев оканчивался у высокой стены все из того же черного гранита. Рядом со стеной стояла не высокая сторожевая башня и довольно массивная калитка, окованная железом. Стражники на башне даже не шелохнулись, но тот факт, что они нас заметили, не подлежал сомнению.
– Что это за место?
– Северные ворота, мой господин, за ними кельи монахов, служителей храма.
– А это? – Я указал на неприметный холмик с массивным люком на верху. – Именно этот невзрачный бугорок показался мне сейчас особенно интересным.
–
Странный голос прозвучал во мне так неожиданно, вкрадчиво. Прежде я слышал его только как оклик, то и дело зовущий меня по имени.
– Это тюрьма, – ответили слуги с готовностью. – Здесь осужденные ожидают своей казни.
– Почему же тюрьма находится здесь, так близко к замку? – произнес я, а сознание мое отправилось на поиски того, кто попытался предупредить о возможной опасности. А ее признаки повисли в воздухе, как капли тумана. Я чувствовал ее всем своим нутром. Опасность и тревогу.
– Так легче ее охранять, господин. Войско внутри дворца многочисленно и стены крепки. Распылять силы по городу великий хан посчитал лишним и расточительным.
– Хочу посмотреть.
– Как пожелаете, господин.
Пятеро стражников с немалым усилием потянули громоздкую цепь, и массивный бронзовый люк нехотя отодвинулся в сторону. Сразу за ним свет факела озарил пыльную и узкую лестницу. Каменные плиты кое-где заросли мхом. Давно на них не ступали. Или тюрьма пустовала?
– Я смотрю, что туда не часто спускаются.
– Еду и питье пленникам спускают через колодцы, большего они не достойны. Если кто-то из них умирает, колодец просто засыпают солью. Эта темница не для всех.
– Солью?! Как странно, никогда прежде не слышал о подобном способе погребения.
По узкому проходу приходилось идти согнувшись. От стен веяло сыростью, пахло плесенью. Хоть город и находился в самом сердце пустыни, это место скорее напоминало сырое болото. Подул ветер, несильный поток, пыльный, с резким запахом, который тут же вспыхнул в моей голове болезненным видением. Сознание оказалось словно бы в молочном тумане, в дыму, и этот дым быстро перемещался, становясь все гуще и ярче. Я уже не видел ничего, только сгустки дыма, клубящиеся вокруг, словно темные призраки.
–
Дышалось по-прежнему тяжело, глаза резало, словно от яркого солнечного света, но это не был свет. Это был хоровод теней, острых как бритвы. Силуэты плыли и казались нечеткими. Я видел людей. Да, это были именно люди, безмолвными призраками бредущие в самых разных направлениях, одетые в странные одежды. Они были под сводами огромного купола, а все это место напоминало просто базарную площадь. Мне казалось, что я могу дотронуться до любой тени, но видение таяло под моими ладонями, ускользало. Ветер усилился. Стал нарастать, как и гул, доносящийся откуда-то издалека. Словно лавина, несущаяся с горы, как грохот камнепада! Мне становилось тесно и душно, воздух как будто бы отказывался входить в грудь, стал густым, терпким.
– Эй! Как ты здесь очутился?!
Я обернулся в серой мгле, понимая, что долго не смогу находиться в таком состоянии. Я смотрел сквозь пелену морока, не в силах понять, что же происходит.
Она стояла прямо передо мной, словно остановилась в движении, прервала на мгновение шаг. У нее были светлые волосы, как у меня, серо-зеленые глаза, которые выражали удивление и замешательство одновременно. Бирюзовая нить ее запаха коснулась сознания, встревоженных чувств, и я вздохнул глубоко и уверенно, но видение еще не прекратилось, оно таяло, сдувалось наплывающим гулом, но все еще было рядом со мной. Я вспомнил ее лицо. Я видел ее прежде с тем бродягой, который сидел у костра, со своими друзьями. Я знаю, что это была она. Нестерпимый гул нарастал с каждой секундой, а ветер все усиливался, сдувая дымом обрывки этой картины. Мы остались вдвоем. Она медленно, как во сне, сняла перчатку и протянула руку, я сделал шаг вперед, и в это самое мгновение все исчезло.
– Не уходи, прошу тебя! Останься!
Моя рука уперлась в каменную кладку стены, сырую и скользкую от наросшей плесени и мха. Голова кружилась, и мне стоило больших усилий устоять на ногах. Тишина. Ни единый звук не нарушает этот покой, только фитиль в лампе потрескивает.
– Что случилось, мой господин? – спросил слуга, придерживая меня за локоть. – Вам плохо?
– Ведите дальше. Не останавливайтесь.
Еще одна лестница, на этот раз немного шире, и ступеньки не такие крутые и узкие. Мы вышли в проход, вдоль которого по обеим стенам тянулись двери. Возле некоторых из них были заметные крупинки соли, что просыпались сквозь щели в решетках и смотровых окнах.
– Здесь много пленных?
– Семеро, мой господин, – отозвался один из стражников, сопровождающий нас в эту темницу. – Все они уже осуждены, за исключением одного. Но мы не знаем, кто он. Сам великий хан запер его в эту темницу и наложил магические печати. Их никогда не снимали и не открывали дверь. Мы даже еду туда не бросаем. Эта тюрьма полностью замурована.
– Открыть нельзя?
– Никто не знает, что там за этой решеткой, это может быть опасно.
– Опасно?! Настолько, что сам хан боится этого?
– Возможно, он боится за своих подданных, мой господин, – заметил слуга, лицо которого было скрыто под накидкой.
– Мы возвращаемся в библиотеку, – сказал я, разворачиваясь, спеша покинуть это зловонное, мрачное место.
Слуги смиренно последовали за мной. Стражник остался запереть дверь.
Странная тюрьма. Ничего более странного мне раньше видеть не приходилось. Неужели что-то можно удержать в каменных стенах. Что-то настолько опасное, что даже сам
