Сдерживая тошнотный позыв, я схватил с полки зимние перчатки, которые все равно собирался выкинуть, и потянулся к черенкам от лопаты, связка которых стояла в углу. Отец привез их ко мне и все никак не находил времени заехать и забрать на дачу вместе с прочим хламом, что скопился на балконе. Выдрав из связки один дрын, я ткнул им в червя, но ничего не произошло, отточенная палка словно прошла сквозь клубы дыма. На мгновение тело червя расслоилось на несколько неясных пятен, но стоило мне только убрать палку, как внешний облик этой твари тут же принял четкие очертания.
Все так же брезгливо и с омерзением я подтянул пакет с мусором ближе к входной двери, толкая его черенком лопаты, и заметил, что червям такие маневры не понравились. Движения гадов стали более быстрыми, проворными, они тянулись за пакетом, отлипали и вновь бросались на него в попытке зацепиться.
Рьяно, с размахом я шибанул по мусорному пакету да так сильно, что тот вылетел в подъезд и рассыпался по всему лестничному пролету! Засуетившиеся черви бросились вслед за мусором, прилипая то к смятому молочному пакету, то бумажному свертку с окурками из пепельницы. Все остальное их интересовало меньше. Оказалось, что и внутри самого пакета червей не меньше десятка. Огромные, лоснящиеся, более крупные, откормленные особи.
В состоянии какой-то дикой агрессии, просто в бешенстве я влетел на кухню, открыл ящик, где лежал целый рулон мусорных пакетов, и отодрал два, чтобы собрать все в подъезде и вынести прочь на свалку. Кладовка под раковиной кишела этими тварями, так же как боковая стенка газовой плиты, часть холодильника была просто облеплена червями, словно слизнями. На этот раз мой желудок не выдержал. Мне еле хватило сил добежать до унитаза.
Брезгливо собрав совком содержимое пакета в подъезде, я вынес его к мусорным бакам во дворе. Вернувшись, сообразил что впопыхах, уходя, даже не запер дверь квартиры. Заходить домой было немного боязно и противно. Свет на лестничной клетке тусклый, но темный провал моего собственного жилища пугал, как пещера с чудовищами. Войти в прихожую было не то чтобы страшно, а скорее противно.
Вынув из кармана сотовый и визитную карточку Алхимика, я набрал его номер и, глубоко вдохнув, вошел в прихожую, закрыв за собой дверь.
Только услышав вводную часть моей безумной истории, Алхимик ржал в трубку так звонко и задорно, что я невольно заражался его смехом и сам, то и дело прыскал, сдерживая смех вкупе с рвотным позывом. Я слышал также звонкий лай собаки на заднем плане. Немного успокоившись, Алхимик попросил минутку и, видимо, отошел в более удобное для разговора место.
– Не переживай и не волнуйся. Это гнилостные лярвы. Одни из тварей, которых часто видят даже обычные люди. Они безвредны совершенно. На вид, конечно, противные, но, уверяю тебя, действительно мерзких существ ты еще не видел. Запоминай короткие инструкции. Тепла человеческих рук они боятся, так что перчатки только мешать будут. Так же всякие освежители, приятно пахнущее мыло, дезодоранты, это для них все равно что мед для пчел. Самый проверенный способ – это вымыть все как следует, желательно с хлоркой, ну или чем-нибудь ядреным, типа дуста и прочей моющей синтетики, но без цветочных ароматов и всякой гадости. Те запахи, что приятны тебе, приятны и астральным существам, запомни это. Хлорка, репейное масло, эвкалипт. Можно все сбрызнуть соленым лавровым отваром, но сначала отмыть как следует.
– И что? Все? Весь рецепт? Просто отмыть?
– Ну можешь еще прочесть «Отче наш» двадцать раз перед сном и нарисовать пентаграмму на потолке левой пяткой задней ноги, углем из иранского кедра, но поверь мне, все это фуфло, один черт не поможет! Обычной уборки с хлоркой и порошками хватит вполне, а впредь не доводи жилище до такого состояния, что лярвы размером с удава! Обычно они не больше дождевого червя.
К утру болели руки и плечи, кожа с ладоней слезила ошметками от хлорки и чистящих порошков. Из кухни и комнаты, с балкона и антресолей вылетел на помойку весь хлам и старье. Я полночи только выносил из квартиры тюки и пакеты с барахлом, которое неизвестно как помещалось в моей однушке. Без церемоний, ностальгии и сожаления вышвырнул все, что только посчитал ненужным. В седьмом часу утра выволок в прихожую старый бабушкин комод, что стоял на кухне и просто прирос ножками к жирному линолеуму. Благо что эта этажерка прошлого века просто развалилась у меня в руках, как только я оторвал боковую стенку. Стиральная машинка за ночь прокрутила партий пять белья, и это при том, что часть тряпок отправилась в мусорные бачки еще вечером.
Квартира сияла. На кухне с пола можно было есть, так тщательно я отмыл линолеум и стены. Сдвинул всю мебель, залез во все углы, вычистил все щели. По мере того как вода в ведре становилась все чище и чище с каждой новой сменой, чувство брезгливости постепенно проходило, отступало. Я уже не видел этих отвратительных лярв в квартире, но всякий раз тщательно осматривал обувь, возвращаясь с улицы, не подцепил ли с помойки. То, что творилось там, вообще не поддавалось описанию.
В девять утра, уморенный, обессиленный, весь насквозь пропахший хлоркой и мылом, я из последних сил принял душ и сел на кухне. В вылизанном, до неприличия чистом холодильнике остались ванночка плавленого сыра, бутылка тоника и грамм сто водки. Даже хлеб отправился на помойку. Завтрак водкой с тоником – это перебор. На вычищенном балконе я развесил все белье, переоделся во что-то не выходное, но чистое и отправился в магазин. Выглядел я, конечно, как после хорошей затяжной пьянки. Но в субботу рано утром – имею право. К продуктам в магазине отнесся не менее предвзято: как ни уговаривал сам себя, как ни убеждал, так и не смог взять свежий, вроде как приличный на вид кусок мяса. Обошелся довольно простым холостяцким набором: яйца, молоко, творог, пресная лепешка, кусок твердого сыра. Прикупил каких-то овощей, ну чтоб немного забить холодильник. В последний момент взял на полках с хозяйственными принадлежностями пару щеток, новые губки для посуды, моющее средство. Вовремя вспомнил, что все, что было в квартире, извел на авральную ночную уборку. Домой возвращался не спеша, в каком-то исступлении, будто пыльным мешком по голове стукнутый. Даже шок и удивление от всей той гадской живности, что увидел вчера, немного прошел. И ведь жил же раньше с этими тварями под боком! Не то что не знал, даже не догадывался об их существовании. Если этот сюрприз не последний, то, признаться, не знаю, готов ли я к подобным откровениям.
Я волочил тяжелые пакеты, держа их одной рукой, когда открывал кодовую дверь. Поднимаясь по лестнице, почувствовал удивительно тонкий, изящный аромат. Запах, да еще и такой неожиданно приятный в загаженном подъезде, немного удивил.
Она стояла на площадке между этажами, в короткой кожаной курточке, в джинсах. На ногах легкие спортивные кроссовки на очень тонкой подошве, коротенькая майка с пестрой кляксой во всю грудь. Дивный аромат очень сложных, дорогих духов исходил именно от нее. В подъезде сумрачно, но на глазах незнакомки темные солнцезащитные очки. Ростом мне до плеча, довольно плотненькая, сбитая. Спинка ровненькая, бедра широкие, округлые. Светлые волосы зажаты на затылке большой заколкой на пружинке.
– Вы Николай? – спросила она, вежливо приподняв оправу очков.
– Я труп ходячий, если сейчас же не лягу спать.
– Пять тысяч за пять минут разговора.
– Убедительно, – хмыкнул я, понимая, что и эта, хоть и приятная на вид, особа тоже не просто так явилась ко мне. – Проходите. Не на лестничной же клетке нам разговаривать.
Уже не было ни удивления, ни раздражения. В течение только одних суток столько новых знакомств, что я уже даже не находил сил выражать хоть какие-то эмоции.
Войдя в квартиру, незваная гостья немного поморщилась от довольно резкого запаха хлорки, и я, заметив это, распахнул на кухне окно.
– Кофе? – спросил я, ставя пакеты возле холодильника.
– Если можно. Правду сказать, я собиралась ждать часов до
