его торжественная фигура так же, как и вся церемония, произвела на нее огромное впечатление.
Служба продолжалась. Почти все молящиеся подошли к алтарю для святого причастия. Она наблюдала, как священник переходит от одного верующего к другому, наклоняет голову и бормочет ритуальную формулу, и вдруг Таню охватило странное беспокойное чувство. Ей показалось, что этого человека она видит не в первый раз — что-то слишком знакомое было в его движениях.
Когда служба окончилась и все получили отпущение грехов, священник со ступеней алтаря обратился к общине со следующими словами:
— Каждого из вас я хотел бы просить во все последующие дни включить в свои молитвы Святого Отца, приезжающего в Англию в это тяжелое для нее время. — Он сделал еще шаг, и свет свечей упал на его лицо. — Молитесь о том, чтобы его молитвы вместе с вашими придали ему сил для выполнения возложенной на него великой миссии.
Взгляд священника скользнул по верующим, и в какой-то момент Тане показалось, что он смотрит прямо на нее. Ужасный шок парализовал ее. Это лицо! Это то самое лицо, которое с самого детства преследовало ее во сне! Конечно, оно постарело и выглядело более добродушным, но, вне всякого сомнения, это было лицо Майкла Келли, названного Качулейном.
То, что происходило дальше, было странным, но не таким уж удивительным, если учесть обстоятельства. Шок был настолько сильным, что лишил ее, казалось, последних сил. Она так и осталась сидеть в полутемном зале, хотя верующие уже вышли, а Кассен с министрантами отправился в ризницу.
В церкви воцарилась полная тишина, а Таня сидела и пыталась сообразить, что же все-таки произошло. Значит, Качулейн был отцом Гарри Кассеном, другом Девлина, и это сразу почти все объясняло. Господи, подумала она, что же мне теперь делать? Но тут дверь ризницы распахнулась, и оттуда вышел Гарри Кассен.
В кухне Девлин закончил колдовать над едой. Он заглянул в духовку, тихонько присвистнул и крикнул:
— Вы уже накрыли на стол?
Ответа не последовало. Он прошел в гостиную. Стол не накрыт, Тани нет. Тут ему бросилась в глаза открытая дверь на террасу. Девлин снял фартук и выбежал в сад.
— Таня? — крикнул он и увидел отворенную калитку в стене сада…
На Кассене был черный костюм с белым стоячим воротничком. Он чуть замешкался, когда обнаружил Танино присутствие, но виду не подал. Во время службы он почти сразу заметил ее. Появление незнакомого человека в деревенской церкви само по себе бросалось в глаза, а при нынешних обстоятельствах не приходилось особенно гадать, кто бы это мог быть. И тут же в его памяти всплыл образ ребенка, той малышки, которая много лет назад в Друморе пыталась оттолкнуть его, когда он взял ее на руки. Глаза вообще не меняются, а ее взгляда Келли не мог забыть никогда.
У загородки он повернулся к Тане спиной и преклонил колена перед алтарем. Таня, которую не отпускал охвативший ее ужас, заставила, наконец, себя встать и бросилась бежать по центральному проходу церкви. Она шмыгнула внутрь одной из исповедален. Когда Таня закрывала ее, дверные петли тихонько скрипнули. Таня слыхала, как гулко отдавались в пустой церкви шаги Качулейна. Они приблизились и замолкли.
Он тихо сказал по-русски:
— Я знаю, где вы, Таня. Можете выходить.
Вся дрожа, она встала. Его лицо было серьезным и спокойным. Он продолжал по-русски:
— Сколько лет прошло…
— Вы сейчас убьете меня, как когда-то отца? И многих других?
— Надеюсь, обойдемся без этого. — Так он стоял перед ней, руки в карманах пиджака, с мягкой и какой-то печальной улыбкой на лице. — Я слышал ваши записи на пластинках. У вас удивительный талант.
— У вас тоже. — Она вдруг почувствовала себя смелее. — Талант убивать и уничтожать. Это был хороший выбор. Мой приемный отец знал, что делал.
— Я бы не сказал. Все не так просто. Скорее это был случай. Вашему отцу попал в руки нужный инструмент в нужное время. Она глубоко вздохнула.
— И что же теперь?
— Насколько я понимаю, мы собирались поужинать вместе — вы, Лайам и я.
С шумом отворилась дверь, и в церковь вошел Девлин.
— Таня! — крикнул он и остановился. — А, вот вы где? Так вы уже познакомились?
— Да, Лайам, давно, очень давно, — сказал Гарри Кассен, вынимая руку из кармана пиджака. В ней он держал лубовский пистолет.
В доме Девлина в одном из ящиков кухонного стола Кассен нашел веревку.
— Уж больно соблазнительно бифштексы пахнут, Лайам, выключи лучше печь.
— Нет, вы только послушайте! — обратился Девлин к Тане. — Ничего не забывает.
— Это единственная причина моих успехов, — спокойно ответил Кассен.
Они прошли в гостиную, где Кассен даже не связал Таню и Девлина, а лишь приказал им движением руки сесть на софу у камина. Сам же открыл каминную задвижку, просунул руку в дымоход и снял с крючка «вальтер», который Девлин держал там на всякий случай.
— Не хочу вводить тебя в искушение, Лайам.
— Он знает все мои маленькие тайны, — сказал Девлин, обращаясь к Тане. — Что неудивительно. Ведь мы дружны уже лет двадцать.
Горечь и ярость звучали в его словах. Не спрашивая у Кассена разрешения, он взял пачку сигарет со столика, стоявшего рядом, и закурил.
Кассен же сел за обеденный стол и поднял «стечкин».
— Эта штука сделает свое дело тихо, друг мой, ты это знаешь не хуже меня. Так что, пожалуйста, без фокусов и всяких там героических глупостей в стиле а-ля Девлин. Мне искренне жаль убивать тебя.
— Ах, друг! — вскипел Девлин. — Ты такой же друг, как и священник!
— Неправда, — возразил Кассен, — я в действительности был тебе другом так же, как и хорошим священником. Можешь спросить любого, кто видел меня в 1969 году в Белфасте на Феллс-роуд.
— Ну, ну, — сказал Девлин. — Но даже такой идиот, как я, время от времени умудряется делать правильные выводы. Твои хозяева хорошо тебя запрятали. Обучение на священника было, конечно же, частью легенды. Я не ошибусь, если предположу, что Бостонский католический семинар ты избрал потому, что я преподавал там английский?
— Совершенно верно. Ведь тогда ты был в ИРА большим человеком, Лайам. Такая связь могла иметь в будущем огромные преимущества, но тем не менее мы с тобой были и остались друзьями. От этого факта не убежишь.
— Боже мой, Боже! — Девлин сокрушенно потряс головой. — Кто ты, Гарри? Кто ты в действительности?
— Моего отца звали Шон Келли.
Ошарашенный Девлин уставился на него.
— Постой, ведь я же прекрасно его знал! Я воевал вместе с ним в Испании в бригаде имени Линкольна и Вашингтона. Ну как же, Шон еще женился на русской, с которой познакомился в Мадриде.
— Совершенно верно, на моей матери. Потом родители возвратились в Ирландию, где я и появился на свет. А в сороковом году моего отца повесили в Англии за участие в тогдашней террористической кампании ИРА. До 1953 года мы с матерью жили в Дублине, а потом уехали в Россию.
— И люди из КГБ впились в тебя, как пиявки… — сказал Девлин.
— Да, что-то в этом роде.
— Они даже обнаружили в нем особые таланты, — вставила Таня, — например, талант убивать людей.
— О нет, — мягко произнес Кассен. — После первого же осмотра меня психологом Черни решил, что
