ему:
– Разве сказанный вами стих уместен применительно к Баффельту, грейсфрате Шмиц? – с укоризною спросил Гинкмар, который дочти все время молчал.
– А если и нет, что с того? Главное, что стих недурен, – усмехнулся престарелый председатель Великой Комиссии, и все согласились с ним, ибо и в самом деле было так.
Я не принуждаю вас давать присягу, ибо вы, веря, что клясться запрещено, свалите грех на меня, который принудил бы вас к нему, но если вы желаете присягнуть, то я приму вашу присягу.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ,
Памятуя, что старичок Базилиус Кнерц остановился в гостинице «Белая курица», Бофранк решил отправиться прямо туда, не тратя времени на посещение своего дома, где взять ему все равно было нечего.
В гостинице не составило труда отыскать комнату, кою занял Кнерц, и первой, кого увидал Бофранк, войдя туда, была Гаусберта.
– А вот и вы! – воскликнула девушка с легкою укоризною в голосе, словно она всю ночь дожидалась Бофранка, вышедшего ненадолго по малозначащим делам и сильно запоздавшего с возвращением.
– Как я рад видеть вас! – вскричал субкомиссар, с трудом удерживая радость, переполнявшую его сердце. Он был счастлив не только потому, что приезд Гаусберты означал еще одно раскованное звено в цепочке тайн; куда сильнее был счастлив Бофранк просто видеть прекрасный лик, не раз являвшийся ему во сне, и слышать незабвенный милый голос. Кстати припомнились ему и строки:
– А уж мы как рады, – проскрипел из своего кресла Бальдунг, и только тут Бофранк обнаружил, что все его воинство собралось в комнате и, кажется, держит совет. Но еще более поразил субкомиссара человек, стоявший у окна с видом загадочным и изо всех сил сдерживавший – сие явственно видно было по напряженному лицу его – сильные и глубокие чувства.
– Мальтус Фолькон! – воскликнул Бофранк, – Вот кого не чаял я увидеть!
– Однако ж я тут, хире субкомиссар, – со скромною улыбкою произнес юноша. – Посмею вас удивить еще более: жив и окаянный Оггле Свонк, которого я привез с собою, – он, верно, спит сейчас по своей привычке в комнате прислуги, если только не играет в карты или камешки.
– Но куда вы подевались в тот вечер? – спросил молодой Патс. – Мы где вас только не разыскивали…
– Не будем об этом, – отказался отвечать Бофранк. – Я полагаю, что и чудную историю вашего спасения, хире Фолькон, мы также выслушаем позже, как бы ни хотелось мне ее услышать. Я имею сообщить вам важное известие: мы не одни в своих тщаниях, и не знаю, к добру сие или же к худу.
Сказав так, Бофранк поведал друзьям о том, как попал он к добрым адорнитам, о Конфиденции Клириков и исходящем от нее предложении пленить Баффельта, скрытно проникнув в монастырь фелицианок.
Слова эти вызвали немалое замешательство, лишь Бальдунг, по своему обыкновению, проворчал:
– Не хватало нам только святош.
– Вздор! – сказал Рос Патс в волнении. – Покамест мы будем возиться с грейсфрате Баффельтом, Люциус исчезнет бог весть куда.
– Он и без того бог весть где, а предложение, что сделали нам отцы клирики, из тех, от которых невозможно отказаться, – возразила Гаусберта. – Оставим Люциуса; я хочу прежде сказать, для чего собрала всех вас.
Только тут Бофранк понял, что и в самом деле именно Гаусберта собрала всех воедино, и в который раз поразился мудрости сей молодой особы.
– Хире Кнерц – человек честный, мудрый и преуспевший в науке, именуемой алхимией, – начала Гаусберта, не обратив внимания на гнусное хихиканье, что издал после этих слов нюклиет Бальдунг. – Постиг он многое, и в том числе ведома ему Третья Книга; знания хире Кнерца будут нам солидной помощью.
Услыхав сие, старичок приосанился и поправил свою и без того аккуратно уложенную бороду.
– Бальдунга знаю я с детства и еще девочкой бегала в его лесную хижину, где он учил меня ловле птичек и самым простым заговорам. Знание его иное, нежели у хире Кнерца, но оно от земли и света, от воздуха и воды, от цветов и деревьев, тварей летучих и ползучих, и сила его не менее полезна нам.
– От птичек, это надо же! – прошептал с улыбкою Кнерц так, чтобы нюклиет непременно услыхал его.
– Хире Бофранк, может быть, и не сведущ в магии, алхимии, ведовстве и прочих вещах, что доступны немногим, но волею судьбы именно он оказался в самой середине тайного круга. Было сие предопределено или же нет, однако ж сейчас хире Бофранк с нами и иного пути у него нет. Обо мне вы знаете; все, что получила я от отца и от мудрейшего Фарне Фога, употреблено будет во благо нашего союза. Стало быть, нас четверо; число сие непростое и, как я совсем скоро объясню вам, имеет совершенно особый смысл. Но прежде я хочу спросить хире Фолькона: нужно ли вам принимать с нами все опасности и горести, ибо вы, как я понимаю, человек здесь случайный и никаких обязательств перед нами не имеете?
– Как вы могли подумать такое, хириэль Гаусберта?! – воскликнул юноша, покраснев в благородном возмущении. – Какое бы там ни было число, я готов разделять все беды и напасти вместе с вами, с хире Бофранком и остальными достойными людьми, что находятся в этой комнате.
– Будет вам, будет, Мальтус, – сказал с непривычной для себя мягкостью Бофранк. – Верно, хириэль
