– Я сделаю все, что смогу, – ответила Блайт, вручая бабушке книгу.
В этот момент что-то опять едва ощутимо шевельнулось у нее в груди и плавно скользнуло куда-то вниз. Точь-в-точь, как это произошло сегодня на рассвете.
– И скажи своему отцу, чтобы он непременно зашел ко мне сегодня! Он просто обязан! С его стороны грешно так ко мне относиться! – гремел вслед Блайт голос Наны.
– Хорошо, я передам отцу, – уже от двери сухо промолвила Блайт и нырнула в спасительную темноту коридора, плотно прикрыв за собой дверь.
Она быстрым шагом направилась в гостиную, но на полпути вдруг остановилась и, сжав кулаки, бессильно прислонилась к стене. Разумеется, Блайт понимала: Нана не виновата, что с ней стало так трудно. Затянувшаяся болезнь и постоянное одиночество превратили бабушку в комок нервов. Волевой, властной женщине, привыкшей с юных лет отдавать приказы, ей было нелегко смириться с теперешним положением. Блайт, как могла, пыталась оградить бабушку от невзгод, связанных с разорением некогда процветающего семейства Вулричей. Она опасалась, как бы известие о том, что им практически не на что жить, окончательно не добило бы Нану. Правда, с каждым днем скрывать это становилось все труднее, но Блайт не уставала придумывать новые и новые уловки.
– Бла-а-айт! Бла-а-айт! – опять донеслось из спальни.
Виновато оглянувшись, девушка поспешила прочь, чувствуя, как горят от стыда ее уши.
Какое-то время Нана не сводила с двери прищуренных серых глаз, но та оставалась по-прежнему закрытой. Недовольно поморщившись, старушка посмотрела на подоконник, на котором стояла корзинка с вязанием.
– Пропади все пропадом! – пробормотала она и, откинув одеяло, свесила ноги с кровати.
Проворно вскочив, Нана засеменила босыми ногами по холодному полу, схватила вязание и быстро юркнула в свою уютную постель.
Сегодняшним утром большая центральная гостиная показалась Блайт особенно пустой: в ней уже не было персидских ковров, зеркал, мраморных столиков… Девушка ускорила шаг, не желая лишний раз растравлять себе душу, однако некогда элегантная столовая в стиле королевы Анны тоже встретила ее голыми стенами, с четко проступающими на них выцветшими прямоугольниками от картин и мебели. Понуро опустив плечи, Блайт посмотрела на длинный стол орехового дерева, на одном конце которого стояла нехитрая еда. Скатерти не было, да и какой толк ее использовать, если все равно некому стирать? Не осталось и серебряных подсвечников. Их продали месяц с небольшим назад, поскольку в доме уже давно обходились без свечей. Многие изысканные предметы мебели, ранее являвшиеся гордостью дома Вулричей, теперь украшали совершенно другие гостиные.
Запах горячих лепешек напомнил Блайт о том, что она голодна. Слава Богу, ей пока удается обеспечивать домочадцев едой. Блайт уже взялась за спинку стула, когда в дверях с кофейником в руках показалась миссис Дорнли. Тяжело ступая, экономка медленно приблизилась к столу, и по ее насупленным бровям, по грохоту, с которым она поставила кофейник, Блайт поняла: предстоит очередной разговор.
– Конечно, это не мое дело… – миссис Дорнли всякий раз начинала именно так. – Я бы вовсе не придавала этому значения, но, поверьте, весь город только об этом и говорит. Нужно что-то делать. Гниды всегда превращаются во вшей, если с ними не бороться, – глубокомысленно заключила экономка, сложив на животе пухлые руки.
Этим жестом миссис Дорнли символизировала свое, по ее мнению, поистине ангельское терпение.
Затем с торжественностью Моисея, вещающего с горы, она объявила:
– Нам все отказали.
– Отказали? – потрясенно переспросила Блайт.
– Отказали. Пока не расплатимся с долгами и не докажем свою платежеспособность. Больше не будет мяса от Симмонса. И он не единственный. От Рауша мы не получим хлеба, от Джекобсона – сахара и соли, а в кофе я добавила последнее молоко. Шульц также отказал нам.
– Но я думала, что деньги, полученные от продажи столового серебра, помогут нам продержа… – Блайт густо покраснела под проницательным взглядом экономки и нервно сцепила на коленях руки.
– Нужно что-то делать, – повторила миссис Дорнли, задрав вверх свой двойной подбородок, а заодно и мясистый нос.
– Я делаю все, что могу, – выдавила Блайт сквозь стиснутые зубы.
– Мне это известно, мисс. Однако такая хрупкая девушка, как вы, не может одна вести и дом, и дела, – экономка выдержала многозначительную паузу, затем с непоколебимой уверенностью изрекла: – Кто вам действительно нужен – так это мужчина, мисс Блайт.
– Спасибо, он у меня уже есть – мой отец! – выпалила Блайт, но тут же прикусила язык, чтобы не сказать лишнего.
Она прекрасно понимала, что миссис Дорнли имеет в виду совсем другого мужчину. «Если сейчас будет произнесено имя Невилла Карсона, – подумала Блайт, – я просто не выдержу и взорвусь». Блайт поспешно выскочила из-за стола, с грохотом отодвинув стул.
– Что мне нужно – так это деньги и немного поддержки! – горячо возразила она и посмотрела на пустующий стул на противоположном конце стола. – Где он? – с вызовом спросила Блайт.
– Он?..
Миссис Дорнли отступила назад и растерянно взглянула на Лиззи, вошедшую с подносом для миссис Вулрич. Лиззи остановилась, чувствуя себя неуютно под вопросительным взглядом хозяйки.
– Мой отец, – уточнила Блайт, наблюдая за обеими женщинами и подозревая, что они что-то скрывают от нее. – Где он? Дверь его комнаты была приоткрыта. Кроме того, отец всегда первым выходит к завтраку…
По спине Блайт пробежал холодок. Наверняка что-то произошло, и, судя по их лицам, им это известно.
