копию.
Мама покраснела:
– А я что – эти два дня шкаф руками буду держать?
– Подложите что-нибудь.
– Нет! Извините – нет!.. Знаете, извините, сломаете ещё, потеряете. Мне тогда хромой шкаф хоть выбрасывай. Если хотите, перерисуйте себе.
– Зачем мне перерисовывать, я и так запомнил, – безразлично сказал Аркадий Семенович и опять пошёл курить на лестницу.
Мама даже стала выше ростом от возмущения.
– Ну! Вы слышали? Ножку ему открути! Ну! Чтобы ты с ним больше не курил! И вообще – довольно уже! Бросай курить! И сам себя, и нас со Стёпой травишь только…
Мама ещё хотела что-то сказать, возмущённая соседом, который не оценил как положено нашу мебель, но… Зазвонил телефон.
– Алльо-у! – закричал я, первым схватив трубку.
– Алло!.. Стёпа! Это ты? – услышал я как будто бы далекий и такой близкий родной голос деда Грицька.
– Я! Деда! Здравствуйте! Здравствуйте! Как вы там?
– Здоров. Мы ничего, а вы как?
– Мы – здорово! Мебель купили!
– Что? Что?
– А ну дай! – сказал папа и выхватил у меня трубку.
Только теперь, услышав голос деда Грицька по телефону,
я понял, как соскучился по нему.
Всю свою сознательную жизнь я виделся с дедом ежедневно, ежедневно беседовал с ним, слушал его шутки, его мудрое слово. А вот уже почти два месяца его нет рядом со мной.
Папа долго разговаривал с дедом, потом с бабушкой, затем мама – с бабушкой и с дедом. Всё подробно рассказали, обо всех делах. И уже собирались заканчивать, но я в последний момент выхватил у мамы трубку и стал умолять:
– Деда! Приезжайте! Слышите? Я соскучился по вас! Слышите? – мне что-то сдавило горло, я не мог глотнуть.
Деду, вероятно, передалось моё волнение, и голос его дрогнул, когда он сказал:
– Приеду, Стёпа! Приеду! Я тоже по тебе соскучился… Эх!..
Ночью мне снилось родное село. И дед Грицько верхом на белой цирковой лошади с султанчиком на голове (не у деда, а у лошади, конечно). И друзья мои – Василь и Андрюша. И Туся Мороз (откуда она только в селе взялась?). И ещё что-то, чего я уже утром не мог вспомнить.
Конечно, уроки я как следует сделать не смог. Какие там уроки!
И когда меня вызывала Тина Гавриловна, я бекал и мекал, отвечая так, как, наверное, никогда не отвечал.
И неожиданно я услышал, что мне подсказывает – кто бы вы думали? – Игорь Дмитруха! Это было так неожиданно и так странно, что я и вовсе умолк. И хотя Тина Гавриловна поставила мне двойку, сердце моё пело. Игорь Дмитруха, который только и знал, что дразнил меня и издевался надо мной, подсказывал мне, как лучшему своему другу! После того события на троллейбусной остановке и после того как я сказал ему одно только слово «молодец», он вдруг изменил отношение ко мне. И поглядывал не враждебно и не насмешливо, как раньше. А это вдруг начал подсказывать.
Туся, глядя на меня, лукаво улыбнулась, но ничего не сказала.
Сурена в школе не было.
У него были последние съёмочные дни. Приблизительно через неделю он уже уезжает. Вернётся в свой Ереван. Жаль! Такой хороший, такой компанейский парень! Муха!
Лина Митрофановна тоже, как назло, вызвала меня и тоже поставила двойку. Вот уже эти учителя! И как они чувствуют, что человек не подготовился к уроку? Когда всё знаешь, никто на тебя и не смотрит, никто тебя не замечает, как будто тебя и на свете нет. А стоит только не подготовиться, как сразу «Наливайко! К доске»! Вот же ж!
Настроение у меня слегка испортилось. Не то чтобы я очень волновался из-за этих двоек. Я их, естественно, исправлю. Учусь я хорошо. Хотя и не круглый отличник, но и в отстающих не числюсь.
Просто не люблю я получать двойки. Самолюбивый я. Двойка эта – как пощёчина мне.
Придя домой, я сразу же сел за уроки на кухне. И не поднялся, пока всё не сделал. Даже спина заболела. Наконец встал, потянулся. И тут внезапно зазвонил телефон. Этот телефон почему-то всегда звонит внезапно. Др-р-р! – прямо сердце останавливается.
– Алло!
– Стёпа! День добрый!.. Как жизнь молодая? – голос Чака звенел весело, бодро.
– Добрый день! Здравствуйте! Нормально… Только что уроки закончил.
– А как насчёт того, чтобы встретиться? Надо бы довести всё-таки это дело до конца. Да?
– А что? Вы что-то узнали?
– Да, кажется…
– Тогда я – пожалуйста… Хоть сейчас!
– Ну, в таком случае на Подоле, возле Сковороды.
– Хорошо.
Глава XVIIІ
Путешествие в 1068 год. Терёшка Губа. Восстание. «Люди, опомнитесь!». Чак чувствует себя виноватым
Мне показалось, что Чак то ли похудел, то ли осунулся. Морщины чётче вырисовывались на его лице, под глазами темнели круги. Но улыбался он бодро.
– Вот, два дня сидел в библиотеке, летописи перечитывал. «Повесть временных лет» главным образом. Искал.
– Ну и как? – нетерпеливо спросил я.
– Погоди. Сейчас. Сначала давай историю немного вспомним. Ну, легенду о том, как был основан Киев, ты знаешь.
– Знаю. Братья Кий, Щек, Хорив и сестра их Лыбедь! – выпалил я.
– Так. Пропустим Аскольда и Дира, Олега, Игоря, жену его Ольгу, Святослава, сына его Владимира, Ярослава Мудрого, период расцвета Киевской Руси… Посмотрим, что делалось в Киеве после смерти Ярослава Мудрого. Власть перешла к его сыновьям. Великокняжеский престол получил старший сын Изяслав. Братья его получили так называемые удельные земли – княжества Черниговское, Переяславское и другие.
И вот в 1068 году на юго-восточные рубежи Руси напали половцы. Киевский князь Изяслав и его братья Всеволод Переяславский и Святослав Черниговский выступили против них. На реке Альте половцы разбили их вдребезги. Святослав с остатками своей дружины бежал назад в Чернигов, а Изяслав и Всеволод – в Киев. Киевляне были обеспокоены поражением: половцы угрожали их городу. И киевляне обратились к князю с требованием дать им оружие, чтобы защитить Киев.
Но князь, побоявшись, что киевляне могут направить это оружие против него, отказался.
Тогда вспыхнуло восстание – первое в истории Киева восстание народа против правителей.
Восставшие разгромили Гору, княжий двор, дворы бояр и воевод, и в первую очередь – ненавистного тысяцкого Коснячка. Изяслав и Всеволод бежали. Киевляне освободили из тюрьмы полоцкого князя Всеслава Брячиславича и провозгласили его великим князем киевским…
– Зачем? – удивился я. – А откуда он вообще взялся там, в тюрьме, этот Всеслав Брячиславич?
– Зачем, я и сам не знаю. А взялся он очень просто. В 1067 году дружина его, то есть армия, была разбита Изяславом, Святославом и Всеволодом в битве на реке Немиге, а его самого захватили в плен во время переговоров.
– Он что – такой был хороший?
– Нет. Он ограбил Софийский собор в Новгороде и сжёг город. Через семь месяцев он изменил
