– Уверен, Эльвира Леоновна, что когда кто-то из постояльцев первый раз объявил вам, что слышал ночью привидение, вы просто посмеялись. Однако этот человек быстро съехал – через день или через два, – и вы слегка удивились. Когда то же самое сказал вам второй, вы удивились чуть больше, но недолго держали эту ерунду в голове. Но затем стало происходить что-то необъяснимое: постояльцы съезжали, через несколько месяцев у вас селилось куда меньше клиентов, а разговоры о том, что в доме есть привидение, которое мешает людям, стали выводить вас из себя. Ведь вы-то – человек разумный, не верящий в детские сказки. Вам и в голову не пришло, что против вас объединились дети, развлекающиеся почти невинной игрой – имитацией призрака. Однако ради сохранения своего дела вы пошли на серьезный шаг и заменили старые двери во всех комнатах – надеялись, наверное, что звукоизоляция окажется действенной мерой против непонятных звуков. Наверное, в конце концов у вас начали сдавать нервы, и вы на полном серьезе стали размышлять о том, что в дом вернулся дух вашей покойной сестры. Этим, полагаю, и объясняется ваша нервозность, ваша чрезмерно резкая реакция на любое упоминание о призраке.
Откинувшись на спинку стула, Шестакова слушала его с широко раскрытыми от изумления глазами.
– Я… да, вы правы. – Она приложила руку ко лбу, словно у нее заболела голова. – Так все и было. Все постояльцы повторяли одно и то же, и я больше была не в силах слышать это! Так, значит… – Эльвира Леоновна обвела взглядом своих детей, и все, кроме Эли, отвели взгляд, – значит, все придумали вы??? Вы трое? Боже мой, зачем?!
– Затем, – объяснил Илюшин, сочувственно глядя на женщину, – что они хотели лишить вас единственного источника дохода. Ваши вспышки пошли только на пользу их совместному плану. Потому что для них самым главным было не выжить постояльцев, пугая их призраками, – конечно, нет! Самым главным было убедить
– Я не знала…. не знала, что и думать! Старалась уговорить себя, что все звуки людям только мерещатся…
– Мама, мы не хотели тебя пугать, – со страданием в голосе проговорил Эдуард.
– Конечно, нет! – подтвердил Илюшин. – Вы старались испугать постояльцев, потому что мама очень быстро раскусила бы все ваши трюки – ведь она прожила в этом доме столько лет! Вы спрятали магнитофон под лестничной ступенькой и записали громкий скрип ступенек – эффектно получилось, признаю! Уверен, что еще один такой же можно обнаружить, если поискать в угловой комнате на втором этаже – кстати, чей голос вы использовали для создания образа рыдающего призрака? Полагаю, Лариса, что ваш.
Девушка скорчилась в своем кресле, сцепив руки и рассматривая скатерть.
– Не забудем про самый интригующий номер – выход «Дамы в белом»!
– Бог мой, а это что?! – поразилась Шестакова.
– Это, уважаемая Эльвира Леоновна, довольно зрелищно: на чердак входит женщина в белом платье и исчезает бесследно. В роли Дамы выступал Леонид, а сигнал ему на выход, думаю, подавала Лариса. На вашем чердаке полно места, куда можно спрятаться. Что у нас еще осталось? Гаснущие светильники – ерунда, проделка для школьников… Качающаяся штора – тоже… Ах да! Вздохи в комнате! Поначалу я решил, что для них имеется объяснение, не относящееся к «призраку», но сейчас полагаю, что все-таки и этот спецэффект – дело ваших способных рук, Леонид. Рядом с моей комнатой снаружи находится бутафорский балкончик – точнее, я прежде думал, что он бутафорский. На самом же деле вылезти на него – полпустяка. С балкончика до моих окон – в буквальном смысле рукой подать, и при желании с него можно наблюдать за тем, что происходит внутри. Единственный предмет, который я не обследовал в своей комнате, – это люстра. Что у вас там, Леонид? Дистанционно управляемый динамик? Звук был очень качественный – мне и в самом деле показалось, что рядом со мной кто-то стоит.
Брат Ларисы удовлетворенно усмехнулся. Илюшин покосился на него и добавил:
– Кстати, Эльвира Леоновна, ваша дочь оказалась куда более восприимчивой и впечатлительной, чем вы, – она хорошо помнила соседку, покончившую с собой, и поверила в то, что в доме действительно поселилось привидение. Скажите, Эдуард, ведь вы не посвятили Элю в ваш план, не так ли?
Парень ничего не ответил.
– Поэтому, – продолжал Макар, обращаясь к нему, но глядя при этом на Элю, слушавшую его с открытым ртом, – ваша старшая сестра принимала всерьез все мои жалобы на плач и завывания призрака. И даже попросила съехать – наверное, боялась за мое состояние. Правда, Эля?
– Да… – пробормотала та, – то есть нет… я попросила не поэтому… Боже мой, Эдик! Мама! Неужели это правда?
– Хватит причитать! – не сдержался Леонид. – «Боже мой! Мама, неужели это правда!» Сидишь, как заколдованная принцесса, в своей комнате и ни черта не знаешь о реальной жизни. Посади тебя с клубком в шалаш – ты и там будешь вязать и глупо улыбаться!
– А вы и в шалаше придумаете какую-нибудь гадость! – парировал Илюшин. – Например, договоритесь с Парамоновым.
– Что? – ахнула Эльвира Леоновна. – Эдик! Не может быть!
– Нельзя же полагаться только на привидение, – пожал плечами Илюшин, не обращая внимания на ненавидящие взгляды Эдуарда и близнецов. – В конце концов вам, Эльвира Леоновна, в очередной раз сделали бы заманчивое предложение, от которого вы не смогли бы отказаться. Я видел вас, Эдуард, вместе с тем самым человеком, который так хочет приобрести дом вашей матушки.
– Вы договорились с Парамоновым?! Не могу поверить… Лариса, Леня! И все это ради того, чтобы я продала дом?!
Лариса вскочила, ударила ладонью по столу, и чашки подпрыгнули, задребезжали на блюдцах.
– Нет, это ради нормальной жизни! Ради того, чтобы избавиться от нашей коммуналки, поселиться отдельно! Как ты не понимаешь, мама, – мы уже взрослые!
– Нормальная жизнь – это быть на вашем содержании? «Взрослые»? Да вы взрослые ничтожества! Как вы смели?! Лжецы!
– Не кричи на меня!
– Если бы ты хоть немного прислушивалась к нам, мама, ничего бы не произошло!
– Господи, не ссорьтесь, умоляю вас!
– А ты вообще не вмешивайся!
– Не оскорбляй свою сестру!
Макар тихо встал и пошел к выходу. На его уход никто не обратил внимания – за его спиной кричали, визжали, обвиняли друг друга и скандалили, так что он облегченно выдохнул, закрыв за собой дверь. «Напрасно вы, Эльвира Леоновна, старались отгородиться от привидений. Люди всегда страшнее призраков».
Глава 11
Яков Матвеевич обошел ранним утром район, притворяясь перед самим собой, будто он просто гуляет, проветривая голову после мучившей его бессонницы. Он заглянул в чужие дворы, посвистел возле пруда, прислушиваясь, не раздастся ли шорох в кустах, и медленно побрел обратно, щурясь от яркого солнечного света.
Вернувшись, старик опустился на холодное крыльцо и некоторое время сидел, бессмысленно глядя на ползущую по тропинке гусеницу. Даже мысль о внуках, которой обычно он себя успокаивал, сегодня не оказала на него никакого воздействия – вслед за нею пришла тревога за дочь, а там потянулось и воспоминание о том, как она чуть не разрушила собственную семью из-за глупой интрижки…
«Надо успокоиться», – подумал Афанасьев, отводя взгляд от гусеницы – ее судорожные рывки отчего-то лишили его остатков душевного равновесия. Яков Матвеевич сосредоточился, соединил вместе подушечки мизинцев, а затем, представив все так, как его учили, закончил упражнение и начал снова, ощущая, что дышать становится легче.
Илюшин вышел из дома и поежился, чувствуя, как утренний ветер насквозь продувает рубашку. Улица вокруг него была напоена сонной тишиной, нарушаемой только доносившимися из окна столовой выкриками Шестаковых. Макар поморщился, сбежал с крыльца и пошел прочь, раздумывая о том, где бы поскорее снять комнату. Оставаться у Эльвиры Леоновны он больше не собирался.
Проходя мимо дома старика Афанасьева, Илюшин замедлил шаг возле куста сирени, а затем и вовсе
