Том 3. Басни, стихотворения, письма

Старайтесь не забыть, отцы, вы басни сей;
   Ученьем вредным с юных дней
   Нам сто́ит раз лишь напитаться,
А там во всех твоих поступках и делах,
   Каков ни будь ты на словах,
   А всё им будешь отзываться.

Волк на псарне

  Волк, ночью, думая залезть в овчарню,
     Попал на псарню.
   Поднялся вдруг весь псарный двор.
  Почуя серого так близко забияку,
Псы залились в хлевах и рвутся вон на драку;.
  Псари кричат: «Ахти, ребята, вор!»
   И вмиг ворота на запор;
   В минуту псарня стала адом.
    Бегут: иной с дубьем,
     Иной с ружьем.
  «Огня!» — кричат: «огня!» Пришли с огнем.
  Мой Волк сидит, прижавшись в угол задом.
Зубами щелкая и ощетиня шерсть,
Глазами, кажется, хотел бы всех он съесть;
  Но, видя то, что тут не перед стадом,
   И что приходит, наконец,
   Ему рассчесться за овец,—
    Пустился мой хитрец
     В переговоры,
И начал так: «Друзья! К чему весь этот шум?
   Я, ваш старинный сват и кум,
Пришел мириться к вам, совсем не ради ссоры;
Забудем прошлое, уставим общий лад!
А я, не только впредь не трону здешних стад,
  Но сам за них с другими грызться рад,
   И волчьей клятвой утверждаю,
   Что я…» — «Послушай-ка, сосед»,
   Тут ловчий перервал в ответ:

   «Ты сер, а я, приятель, сед,
  И волчью вашу я давно натуру знаю;
   А потому обычай мой:
  С волками иначе не делать мировой,
   Как снявши шкуру с них долой».
И тут же выпустил на Волка гончих стаю.

Ручей

Пастух у ручейка пел жалобно, в тоске,
Свою беду и свой урон невозвратимый:
   Ягненок у него любимый
   Недавно утонул в реке.
Услыша пастуха, Ручей журчит сердито:
«Река несытая! что, если б дно твое
    Так было, как мое
   Для всех и ясно, и открыто,
И всякий видел бы на тинистом сем дне
Все жертвы, кои ты столь алчно поглотила?
Я, чай бы, со стыда ты землю сквозь прорыла
  И в темных пропастях себя сокрыла.
   Мне кажется, когда бы мне
  Дала судьба обильные столь воды,
   Я, украшеньем став природы,
   Не сделал курице бы зла:
Как осторожно бы вода моя текла
И мимо хижинки и каждого кусточка!
Благословляли бы меня лишь берега,
И я бы освежал долины и луга,
   Но с них бы не унес листочка.
Ну, словом, делая путем моим добро,
  Не приключа нигде ни бед, ни горя,
  Вода моя до самого бы моря
Так докатилася чиста, как серебро».
Так говорил Ручей, так думал в самом деле.
   И что ж? Не минуло недели,
Как туча ливная над ближнею горой
      Расселась:
Богатством вод Ручей сравнялся вдруг с рекой;
  Но, ах! куда в Ручье смиренность делась?
Ручей из берегов бьет мутною водой,
Кипит, ревет, крутит нечисту пену в клубы,
   Столетние валяет дубы,
   Лишь трески слышны вдалеке;
И самый тот пастух, за коего реке