довольствоваться тем, что есть.
Неправда, хотелось крикнуть ей. Если бы это было так, то ты не смог бы заломить за меня такую цену. Вслух она этого не сказала.
– Карлос хочет жениться на мне, – прошептала она. – Хочет, я знаю.
– Все это знают, – не стал спорить Зокали. – Но у него нет денег. Я восемь лет кормил и поил тебя. Я взял тебя тогда, когда тебе грозила смерть от рук бандитов или от голода. И что, по-твоему, я не имею права на то, чтобы мне это чуть-чуть окупилось сейчас? Хватит болтать, Софья. Спой.
Она послушалась его. Сердить его не имело смысла – этим ничего не добьешься. Тут приходилось рассчитывать на сообразительность и хитрость. Эти два качества были ее единственными помощниками.
Карлос появился на следующее утро. Серые глаза его потемнели от гнева. Он буквально ворвался в пещеру Зокали.
– Говорят, что ты собираешься отдать Софью замуж за это грязное животное, за Пако. Ты не можешь этого сделать.
– Ого! С какой это стати? – Зокали взвалил себе на спину мешок с инструментами для починки котлов и мисок и собрался отправиться в город.
– Потому, что она моя. Я нашел и принес ее в табор, разве не так? Она принадлежит мне. Я хочу жениться на ней.
– Хорошо. Мне все равно, кто ее будет кормить и одевать, лишь бы не я. Две сотни реалов, три медных горшка и осел. А о серьге я готов забыть.
– Ладно, я согласен, – ответил Карлос, едва Зокали закончил. Вожак вплотную подошел к Карлосу и приблизил свое лицо к его подбородку. – Покажи мне деньги и она твоя. И сегодня же вечером отпразднуем помолвку.
Сердце Софьи отчаянно забилось. Она не спускала с Карлоса глаз.
– Сейчас не могу, – угрюмо произнес Карлос. – Не сейчас. Я коплю деньги, но у меня столько нет. Пока нет.
– Черт возьми! – вскричал Зокали. – Разве я не разумный человек? Не добрый вожак? Разве не я пригрел возле себя двух чужаков? Если у тебя не достает денег, Карлос, это неважно. Из-за одного, двух реалов я согласен немного обождать… А сколько у тебя денег?
Карлос опустил голову.
– Десять реалов. Но я знаю, где можно украсть горшки и осла.
– Десять реалов! И ты имел наглость явиться сюда ко мне, чтобы требовать мою ласточку, мою девственницу за жалкие десять монет, за которые ты можешь рассчитывать на какую-нибудь старую каргу, у которой и молока-то в грудях ни капли не осталось? И для этого я заботился о тебе, приютил тебя, когда твоя проклятая мать сгинула? Чтобы ты меня оскорблял и стыдил? – Зокали уже кричал.
Софья-то знала, что вожак только изображал гнев. Он никогда бы не поверил, что Карлос в состоянии заплатить за нее такие огромные деньги. Все это было нужно для того, чтобы хитроумно поставить молодого человека в положение, когда бы он выглядел неблагодарным, глупым, а Зокали наоборот. Теперь об этом он кричал на весь табор.
– Оставь его, – закричала Софья. – Оставь Карлоса в покое. Он не виноват в том, что бедный. И никто не может обвинять нас за нашу кровь.
Зокали повернулся и влепил ей затрещину. Софья зашаталась от удара. В то же мгновение Карлос бросился на вожака. Он сбил его с ног и стал колотить. В каждом его ударе была плата за годы унижений, оскорблений и презрения. Он бы его убил, но в каморку вбежали двое цыган и оттащили Карлоса от Зокали.
Вожак с трудом поднялся на ноги. Лицо его было в крови. Он утер рот тыльной стороной ладони и выплюнул на грязный пол два зуба. Его спасители не отпускали Карлоса, они держали его за руки с двух сторон. Рука Зокали потянулась к ножу, висевшему на поясе, но на полпути остановилась. Он был ведь главою табора, а не каким-нибудь идиотом, которому кровь ударила в голову.
– Уберите его, – угрюмо приказал он, – я больше не хочу его видеть, – и повернулся к Софье, – и ее тоже, пусть убирается вон с моих глаз. Терезия, уведи ее отсюда и всыпь ей как следует за непослушание. – Зокали взял кувшин с вином, но прежде чем выпить, предупредил Терезию:
– И смотри у меня, не дай Бог что-нибудь с ее лицом сделаешь или ей кости переломаешь.
Впрочем, наказали ее в этот раз не так уж и сильно. Бывало, что после порки Софья по несколько дней не могла ни сесть, ни лечь – так все болело. К ночи она почувствовала себя неплохо и смогла выйти из пещеры с кувшином в руке, чтобы набрать в речке воды. Стоял прекрасный тихий вечер. Откуда-то издали доносилось уханье совы, ветки деревьев шевелил легкий ветерок – эти звуки природы казались Софье самой лучшей музыкой. Даже пение не могло сравняться с нею. Она легкой походкой спускалась к реке. В голове у нее проносились события прошедшего дня. Карлос сватался к ней… Он желал ее. Карлос…
Уже много лет берег реки был местом их встреч. Оно было только им известно. В таборе об их встречах знать не должны были, хотя ничего греховного влюбленные себе не позволяли. Девушка с юношей вели душевные беседы и если Софья казалась Карлосу опечаленной, то он брал ее руку в свою.
– Почему ты оплакиваешь то, чего никогда не видела и не знала? – спрашивал Карлос у нее. – Их больше нет, твоих родителей. Для тебя это люди уже мертвые. Ты должна с этим смириться.
– А я не могу! – Ответ девушки был всегда один и тот же. – Не могу я с этим мириться. Карлос, я не знаю кто я!
– Ты – Софья из табора Зокали – красивая девушка с ангельским голосом. Этого хватит.
Этого никогда не хватало Софье. Но теперь… Теперь, может быть. И все из-за того, что Карлос хочет ее в жены. По дороге к реке в голове девушки созрел ясный и дерзкий план. Она знала, что скажет сейчас при встрече Карлосу. «Нам нужно бежать. Мы не раз говорили с тобой о побеге из табора, но сейчас время настало. Дальнейшая жизнь в таборе превратится для нас с тобой в пытку. Ты, Карлос, пошел против воли
