Посмотрим».
– Понимаешь, – затараторил загонщик, – он никогда в жизни не держал в руках плаща. Он научился за то время, пока мы ждали тебя, и сейчас конечно не сможет продемонстрировать грацию, какую покажет в один прекрасный день.
– Плаща, говоришь, не держал? Нет, я хочу видеть то, что видел ты. Этого парня и быка.
– Без всего? Дон Пабло, прости меня, но это же самоубийство! Он уже делал так, клянусь тебе, клянусь душой моей матери.
– Я не сомневаюсь в твоих словах, я хочу сам посмотреть.
Загонщик с минуту молчал, потом пожал плечами.
– Карлос, подойди сюда, – позвал он цыгана.
Карлос подошел. Загонщик ошибся – этого человека из Кордовы Карлос знал. Софья описала его ему, рассказывая о том, как вместе с Фантой встретила его на Калле Иудихос. И сейчас этот человек был в той же одежде, что и тогда: широкополая плащ-накидка черного цвета, которая наполовину скрывала горб на спине и искривленную руку и черное широкополое сомбреро, надвинутое на лоб.
Карлос, разумеется, не стал сообщать этому дону, что ему известно кое-что о Мендозе-младшем. Он дождался, пока загонщик его представит, затем поклонился.
– Здравствуйте, дон Пабло. Я к вашим услугам.
– Мой друг, загонщик, сказал, что ты цыган. А из какого ты табора? – поинтересовался Мендоза.
Карлос ответил не сразу. Лишь немногим чужакам было известно о существовании таборов, для них все цыгане были все одно – мошенники, воры и бродяги. Но Софья говорила, что дон Пабло производил впечатление человека, хорошо осведомленного об образе жизни цыган, он даже знал о «большом фокусе».
– Я из табора Зокали, – наконец ответил Карлос. Он решил, что это не сыграет какой-нибудь роли, коли он сообщит Мендозе Пабло откуда он. Ведь от покровительства этого человека теперь для него зависело многое.
– Ага… Понятно. Теперь скажи-ка мне вот что: не было ли в вашем таборе молодой девушки с замечательным голосом? Мне приходилось раз или два слышать, как она пела. Насколько я помню, у нее были синие глаза.
Карлос отрицательно покачал головой. «Такой цыганки в нашем таборе нет. Мне она незнакома, дон Пабло». Он никогда не станет говорить с чужаком о других цыганах.
Дон Пабло пожал плечами.
– Ладно, неважно. Теперь к делу. Я прослышал о том, что ты здесь вчера показывал. Ты можешь еще раз все продемонстрировать мне? Как и тогда, без плаща и оружия, – добавил он.
Карлос недоумевающе посмотрел на загонщика. Тот ему сказал, что дон Пабло будет смотреть его выступление с плащом. И что он был знатоком корриды, который сразу заметит – этот парень с плащом еще не умеет обращаться как следует. Взгляд загонщика ничего не выражал. Если этот цыган желает рискнуть своей жизнью, пожалуйста, дело добровольное, как бы выражал такие мысли его взгляд. Карлос понял в чем дело.
– Конечно. Я готов доставить вашей светлости такое удовольствие, – с наигранной легкостью сказал юноша.
Бык, который дожидался в стойле, был другой. Что касалось боя, то этот бык, сразись с ним Карлос во второй раз, прикончил бы его в два счета. Не в правилах корриды позволять человеку сражаться на поле дважды с одним и тем же быком. Быку достаточно одного раза, чтобы раскусить все уловки тореро, и тогда этот бык был непобедим. А тот черный, который был вчера, теперь годился лишь для откорма и затем на убой. Этот, который ждал поединка сегодня, был поменьше и не черный, а красновато-коричневый.
– Ну как, нравится тебе этот бык? – спросил дон Пабло Карлоса, когда тот шел к стойлу.
Загонщик предпочитал не смотреть на парня.
– Конечно, это хороший бык, – ответил Карлос.
Пабло хмыкнул. Он понимал, что цыган лжет. Этот бык был потрусливее черного и без готовности постоянно атаковать. Но на этой неделе Мендоза уже потерял великолепного быка и он не собирался приносить в жертву этому безумному цыгану еще одного из своих лучших быков.
Ладно, будь, что будет. Юноша сам сделал свой выбор и если уж этот Карлос желал его, Пабло, покровительства, то должен показать себя достойным его.
Пабло ждал и смотрел, что произойдет. Внутри его кипели обычные чувства. Их источником была ненависть к этому цыгану, умевшему делать то, о чем он мечтал всю жизнь; он желал, чтобы этот бык убил парня, потому что любил зрелища но, с другой стороны, ему хотелось победы Карлоса над быком – он ценил храбрость тореро, и особенно безумную.
Юноша перепрыгнул через забор и встал в позицию. Все было так, как и говорил ему загонщик. Что-то произошло в тот момент, когда Карлос очутился перед быком. Он сразу изменился. Юноша больше не принадлежал к простым смертным. Мендоза знал это и почувствовал незримую нить между собой и тореро. Теперь благодаря этой магической связи, их эмоции, их страх, надежды, триумф, беды стали общими для одного и другого. Он почувствовал знакомый прилив удовольствия. Но нет, сегодня это было не просто удовольствие от зрелища, а нечто большее – истинное наслаждение им.
Долю секунды Карлос, повернув голову, смотрел на человека, который наблюдал за ним. Их взгляды буквально сцепились, но через мгновение вниманием Карлоса целиком завладел бык.
«Бычок, – негромко позвал он. – Я здесь, ну, достань меня».
Уже через несколько секунд Пабло знал, что это будет такое зрелище, которое он не сможет забыть до конца своих дней. Все оказалось гораздо интереснее, чем ему рассказал загонщик. Карлос выдержал три атаки: в первый раз поворотом головы отвел рога быка в сторону, а в двух других, стоя к быку спиной, каждый раз отпрыгивал в сторону в самый последний момент, когда казалось, что рогам быка некуда было
