время все пройдет само.
– Черт! – Адам сунул руки в карманы и покачал головой.
– Да ничего опасного: через четыре-пять дней твоя подружка будет совершенно здорова.
– Тебе легко говорить. Это не твоя собака на нее набросилась.
– Да успокойся. Кэт смеялась до упаду, когда рассказывала об этом.
– Смеялась? Да ты волшебник! Когда мы ехали сюда, она не могла даже разговаривать.
– Да, девушка была подавлена. У нее с этой больницей связаны тяжелые воспоминания.
– Кэт рассказала тебе о матери? Вот так запросто? Мне это пришлось вытягивать клещами.
– Видишь ли, старик, ты не обладаешь таким обаянием, как я. А если серьезно, то я давно практикую и знаю, как помочь пациенту расслабиться. Пошли выпьем по чашке кофе, пока она оденется и подпишет кое-какие бумаги.
Они направились в небольшую комнату, где не было ничего, кроме автомата для кофе, потрескавшейся виниловой кушетки и раковины.
– Роскошная комната отдыха для персонала, – скривился Дом, нацедил кофе в пластиковый стаканчик и протянул его Адаму. – Расскажи мне про вас с Кэт.
– Дом, она потрясающий художник по гобеленам. Я хочу, чтобы Кэт представила эскизы в художественную комиссию «Интертеч», а она об этом и слышать не желает. Ты можешь в такое поверить? Получить шанс сделать главную работу для вестибюля нового делового центра! Любой художник прыгал бы от счастья, а ей хоть бы что.
– Наверное, на то есть причины.
– В общем, Кэтрин в таком состоянии, что ничего не хочет. – Адам улыбнулся в ответ. – И я собираюсь ей помочь из него выбраться.
– Зачем тебе это?
– Я же сказал: хочу, чтобы она сделала гобелен.
– И это единственная причина? Старик, я тебя никогда таким не видел. Меня беспокоит, как бы ты не заболел.
Через стеклянную дверь Адам увидел выходившую Кэт и выскочил в коридор. Ее лицо просветлело, но она сказала, почти не разжимая губ:
– Пойдем отсюда, пока твой друг не взял шприц.
– Следующая встреча с ним будет в неофициальной обстановке, – успокоил Кэт Адам и помог надеть накидку.
Дом предостерегающе поднял руку:
– Минутку. Ты помнишь все, что я сказал?
– Все предписания здесь. – Кэт помахала листком бумаги. – Неделю не поднимать тяжелое, обычный двигательный режим, обезболивающее, не содержащее аспирина… Ой, у меня дома только аспирин. Ты мне можешь что-нибудь дать?
– Ты живешь с семьей, Кэт?
– Да, с отцом, но он сейчас уехал. А что?
Дом нахмурился.
– Послушай совета врача и останься на эту ночь у Адама. Сейчас у тебя небольшая боль, а утром покажется, что по тебе пробежало целое стадо слонов. Я должен быть уверен, что о тебе есть кому позаботиться. Ты сможешь поехать домой завтра днем.
Кэт покачала головой и тяжело вздохнула:
– Это наказание за провинность.
– Я знаю, – ответил Адам. – У меня такие стесненные условия – надо подумать, куда тебя положить спать.
– Он когда-нибудь бывает серьезным? – спросила Кэт врача с притворным отчаянием.
– Никогда. С тех пор как двадцать пять лет назад мы с ним познакомились в песочнице, – ответил Дом, взял листок у Кэт и нацарапал несколько строчек на полях. – Поскольку ты едешь к Адаму, я кое-что изменил. Выпей на ночь пару бокалов домашнего вина, которое делает его отец, а обезболивающее – утром, когда откроются дежурные аптеки.
– Шутишь? – спросили Адам и Кэт одновременно.
– Такое лекарство способно вылечить все – вплоть до чумы, и потом оно очень вкусное. Для ребер с трещинами это будет очень хорошо. Адам, сделай так, чтобы Кэт хорошо выспалась. Это значит – держи собаку Баскервилей от нее подальше.
Динамик на стене затрещал:
– Дежурный врач! Срочно в палату номер три!
Дом подмигнул им и побежал по коридору. Адам обнял Кэт за плечи.
– Поехали?
Девушка прижалась к нему и снова тяжело вздохнула.
