– Что дает тебе право думать, будто я хочу говорить с тобой на эту тему?
Элен постаралась не обидеться.
– Я… я хочу помочь тебе…
– В самом деле? – Он хромая подошел к дивану, – Каким же образом ты можешь мне помочь?
Элен презирала себя за то чувство беспокойства за Доминика, которое возникло у нее при его приближении.
– Тем, что помогу тебе увидеть события в их реальном свете. Я хочу доказать тебе, что люди могут быть милосердными, в чем ты, кажется, сомневаешься. Тебе надо научиться вновь, жить нормальной жизнью…
– А если я предпочитаю тот образ жизни, который я веду сейчас? Если у меня больше нет желания жить в том мире, о котором ты говоришь?
– Как ты можешь быть так уверен? Ты же еще не пытался жить в этом мире. Мне кажется, ты просто боишься.
Она произнесла эти слова очень, тихо, почти про себя, и оказалась совершенно неготовой к той реакции, которую они вызвали. В мгновение ока Доминик оказался рядом и, захватив рукой прядь ее волос, заставил Элен поднять голову.
– Что ты знаешь об этом? – в гневе спросил он. – Ты говоришь об объективности, о понимании… А знаешь ли ты, что значит лежать месяцами на больничной койке, находясь между жизнью и смертью, и жалеть о том, почему не тебя настигла смерть? Можешь ты быть объективной в этом случае? Можешь ты понять ту силу, которая уничтожает одного человека, а другого делает инвалидом на всю жизнь…
– Но ты мог… сделать операцию, – еле слышно возразила она, испытывая сильную боль, когда он держал ее за волосы.
– Я хочу помнить о случившемся, – тихо сказал он. – К тому же, мне противна мысль о каких-то искусственных штучках внутри меня. Мои кости исковерканы, но они мои, и не надо никакой замены.
– Доминик, ты делаешь мне больно…
– Да? А где же при этом твоя объективность? – зло бросил он, и Элен с недоумением и обидой взглянула на него.
– Ты же сделал это ненамеренно, – почти прошептала она. Выражение лица Доминика неожиданно смягчилось. Он пробормотал что-то невразумительное и опустился на диван рядом с ней. Доминик взял руки Элен в свои и поднес ее ладони, к губам.
– Боже правый, – глухо пробормотал он, – не смотри на меня так. Я не хотел делать тебе больно. Но я не смог сдержаться.
Элен смотрела на его склоненную голову. Прикосновение его губ к ее ладоням было волнующей лаской. Она задрожала. Доминик поднял голову и взглянул ей в глаза. В его потемневшем взгляде отразились переполнявшие его чувства. Он провел рукой по щеке Элен, ласково коснулся чувствительного места за ухом, потом спустил ей платье с плеча, обнажив нежную кожу.
Девушка не могла сдвинуться с места, даже если бы хотела. Его власть над ней была столь велика, что она ни в чем не могла ему противостоять. Когда он привлек ее к себе, она стала расстегивать пуговицы на его рубашке, но ее руки дрожали, поэтому ему пришлось это сделать самому. Потом он крепко прижал Элен к своей обнаженной груди.
– О, Элен, – простонал он. – Ты не представляешь, что ты со мной делаешь…
Наконец, его губы нашли ее рот; они были такими настойчивыми и требовательными, что Элен потеряла ощущение реальности. Она обвила шею Доминика руками, и незаметно для себя они оказались лежащими на диване в объятиях друг друга. Их тела и губы соприкасались. Поцелуи стали более долгими, более страстными, более возбуждающими. Элен забыла обо всем на свете. Получив возможность свободно касаться Доминика, она смело ласкала его, ощущая, как он теснее прижимается к ней, и это возбуждало ее еще больше. У нее было только одно желание – провести ночь здесь, в этой теплой комнате, занимаясь с Домиником любовью.
– Я люблю тебя, Доминик, – прошептала она, но он сразу замер и, отодвинувшись от нее, уставился в потолок помрачневшим взглядом.
– Доминик? – повторила Элен, приподнимаясь на локте и заглядывая ему в глаза. – Что случилось? Я сказала, что люблю тебя. Это правда. Я тебя люблю.
– Никогда не говори мне таких слов, – резко бросил он, вставая с дивана. – Ты сама не знаешь, что говоришь.
– Я знаю, что говорю! – с жаром воскликнула Элен. – Доминик, что все это значит? В чем дело?
Он равнодушно посмотрел на нее, привел в порядок свою рубашку и надел пиджак.
– Я не люблю тебя, – очень четко произнес он. – Для меня, любви не существует.
Элен не могла сдержать возглас удивления.
– Но… но ты только что…
– Я хотел лишь переспать с тобой, – грубо заявил он. – Я думал, что и ты этого хотела.
– Да, – срывающимся голосом произнесла она.
– Неужели? – Его губы скривились в язвительной усмешке. – И на утро ты готова забыть обо всем?
– Забыть… обо всем? – Элен дрожащими руками поправила платье на плече. – Доминик, я не верю, что я… тебе безразлична!
Несколько мгновений он мрачно смотрел на нее, потом, прихрамывая, подошел к столу и опустился на стул. Он придвинул к себе бутылку виски и стакан.
