Под оханье 'ястребка' я открыл рану. Пуля прошла между рукой и грудью, слегка срезав кожу предплечья. На ранке выступили светлые капли лимфы и сукровицы.
– Ты чего стонешь? - спросил я у Попеленко. - На такие ранения санинструкторы даже не смотрят! На таких раненых пушки возят.
– Так мне ж не видно, а оно болит, - сказал Попеленко. - Может, там чего нехорошего? Бывает так - вроде ничего, а потом раз - и капут. Может, там чималая шкода?
– Повезло тебе, Попеленко. Вставай.
Ему и в самом деле здорово повезло. На несколько сантиметров влево или вправо - и были бы пробиты кость плеча или сердце. Но на войне все важнейшие вопросы жизни и смерти вымеряются сантиметрами, секундами...
– Ты не доехал до Ожина?
Он отрицательно замотал головой:
– Так ведь стреляют, товарищ Капелюх!
Вся сопливая 'гвардия' сгрудилась в противоположном углу хаты. Она с испугом прислушивалась к моему голосу. Сама Попеленчиха сохраняла полнейшее спокойствие. Она, как обычно при гостях, стояла у дверей, скрестив руки на груди. Ко всему, чем занимались мужики, включая стрельбу, она относилась с презрением. Ее дело, ее творение, сбившееся в углу компактной глазастой и сопливой массой, было неизмеримо важнее всех наших занятий.
– Попеленко! - заорал я. - Встаньте как положено и доложите о выполнении задания! Без всяких галушек, и забудьте вашу царапину!
Он тут же встал. Начальственный тон всегда производил на Попеленко впечатление, срабатывало какое-то глубинное свойство.
– Товарищ старший, докладываю: на Ожинском шляхе был дуже сильно обстрелян бандюгами...
Тут он смолк, чтобы набрать воздуху в легкие. Детвора примолкла в углу переживала за батьку.
– Дальше!
– Что ж дальше? Бьют спопереду, с двух автоматов... Пуля по боку ляскнула, чую - тепло стало. Влучили, чертовы сыны!.. А пули цвирикают по-над ушами, как те птички. Я только и успел, что с лошади соскочить - да домой, назад, пешим ходом.
– Зачем пешим?
– А как же? Они ж слышали, что я на лошади, да и пуляют поверху впотьмах! А я, пригнувшись, до дому, Лебедка за мной...
– Тоже пригнувшись?
– Чего вы шуткуете, товарищ старший? Если б я не соскочил с седла, сшибли бы, не повернулся до дому.
В углу одобрительно загалдели. Находчивость папаши и его стремление в любой ситуации повернуть 'до дому' вызывали одобрение. Мой насмешливый тон явно осуждался.
– Ты хоть прорваться-то пробовал, Попеленко? Он заморгал:
– Стреляют сильно, товарищ Капелюх! Убили бы, как дурного зайца.
Ну что я мог сказать? На фронте с ним был бы крутой разговор с разворотом в штрафбат. Здесь же на меня глядела бесчисленная 'гвардия'. Каково этой ораве остаться без кормильца?
Трудная штука - воевать в тылу.
– Дуже сильно били из автоматов, - повторил Попеленко, оправдываясь. Если б трошки потише стреляли! Правильно вы говорили, товарищ старший, что блокировано нас. Как в воду глядели! Вы все военные вопросы наперед понимаете.
– Ладно. Хватит. Нечего на горелые коржи олию подливать.
Я опустился на лавку. Что оставалось делать? Увы, мы могли только ждать. Похоже, забойщик не очень спешит покинуть Глухары, у него особое задание. Быть может, он каким-то поступком выдаст свои намерения, попытается связаться с сообщником в селе, чтобы передать все, что разузнал, Горелому? Я не сомневался: здесь замешана Варвара. Что, если нам удастся захватить ее с поличным? Варвара не Климарь, она расскажет. И не только расскажет, но и поможет выманить Горелого из лесу.
Да, все было шатко и неопределенно. Теперь нам осталась только роль наблюдателей. К счастью, он по-настоящему пьет, Климарь. Быть может, самогонка заставит его совершить промах?
– Попеленко! - сказал я. - Надо задержать Климаря в селе. Хочешь - пей вместе с ним беспробудно, хочешь - зови забивать собственного кабанчика, но Климаря задержи! Как можно дольше. С этим-то заданием ты справишься?
– Хм... - задумался Попеленко. - Моего кабанчика никак нельзя. Рано. Морозов нет. Как буду кормить семейству?
Он потер короткопалой ладонью лицо. Он думал. Под воздействием грубой, как терка, ладони нос его превратился в свеколку. И вдруг лицо Попеленко осветилось лукавой улыбкой.
– Товарищ старший! А можно я уговорю Кривендиху? У нее ж сын Валерик с флота пришел. Герой сражений на суше и на море. Золотушный такой был, а стал прямо 'Мы из Кронштадта'. Пусть она Климаря позовет, я ее уговорю и обеспечу наблюдение. Будьте уверены! Какая вам разница политически, чей кабанчик?
В углу снова одобрительно загомонили. Юные Попеленки получили наглядный урок расторопного мышления. Даже в лице иссушенной жердеобразной Попеленчихи проявилось что-то похожее на интерес к личности супруга.
– Ладно, уговаривай, - сказал я. - И вот еще что... Старший твой, Васька, видать, вправду сообразительный малец. Пусть и дальше наблюдает. Его в расчет не примут.
– Это мы сделаем! - обрадовался Попеленко. - Сам глаз не спущу... А Васька у меня с виду придурковатый, но толковый. Жаль, в школу не могу отдать. Хозяйствовать некому! У меня-то без конца боевые задания. Даже капусту нема часу свезти.
Васька застенчиво шмыгал носом. Остальные попеленята радостно галдели. Дело устраивалось наилучшим образом. Тэту и сам уцелел, и кабанчика спас, и Ваську поощрил, отметил перед лицом начальства, что было, конечно, немаловажно для его будущего.
3
Морячка мы застали во дворе. Он ходил вдоль изгороди и пробовал, хорошо ли та держится. Слегка пошатывал колья и оплетку мускулистой, в синих пятнах наколок рукой.
Плетень, конечно, нечего было расшатывать, и так было видно, что вот-вот завалится. Но для того чтобы взяться за дело, морячку пришлось бы снять нарядную отутюженную форму и надеть ватник. А между тем на улице собрались глухарчане, глазели на Валерика. Понятное дело, расставаться с формой не хотелось, и морячок похаживал по двору, качал колышки. Кривендиха стояла у дверей мазанки, вся светилась счастьем.
Ах, хорош был невысокий скуластый морячок. Валерик! Ходил он по-особому, по-морскому, вихляя бедрами, блестел никелевой фиксой во рту, блестел медалями на черной, туго обтянувшей выпуклую грудь фланельке, блестел тщательно начищенной флотской бляхой, под которой угадывалась свинцовая подкладка; клеши расходились к земле колоколами, тельняшка в треугольном
