– Это отвратительно, – сказал Стас.
– Да, ситуация… – согласился Батхед.
– Я не верю в то, что Никиту удастся вернуть. С ним явно что-то не так. После возвращения из мира этого странного Громина он совершенно не похож на себя. Все эти банды, грабежи. Эти сумасшедшие… Как будто подменили его…
– Согласен, – кивнул Батхед. – И здесь решение только одно.
– Ну? – недоверчиво поднял бровь Стас. Он уже не верил ни в какие решения. Все могло быть только еще хуже.
– Надо делать ныряльщиками взрослых.
Стас поперхнулся кофе. С досадой поставил на стол и отодвинул от себя кружку.
– От кого угодно мог ожидать такие речи, но только не от тебя! – сказал Стас. – Ты ведь психолог! Ты ведь прекрасно владеешь вопросом…
– Именно поэтому я и говорю об этом! – азартно возразил Батхед. – Давай еще по кофе, а?
– Мне хватит. И тебе, я думаю, тоже, – произнес Стас.
– Нет, мне можно, – с таинственной улыбкой заявил Батхед. – Ведь именно я рождаю необычные идеи, верно?
– И что же здесь необычного, – пожал плечами Стас. – Применить Челнок к взрослым и снова пополнить армию сумасшедших? Знаю, проходили уже…
– Вот! – значительно поднял указательный палец Батхед. – Вот то-то и оно! Косность мышления! Вот все они, взрослые, мнят себя стоящими на более высокой ступеньке умственного развития. А по сути – попросту топчутся на месте. Более того, ничего не желая замечать вокруг себя, катятся вниз…
– Постой, что ты хочешь сказать?
– Да то, о чем и говорил всегда, когда пытался объяснить эту невозможность для взрослых путешествовать по человеческим вселенным. Интеллект взрослого совершенно не гибок. Он – словно застывшая глина, та, из которой в детстве можно лепить все, что угодно. Нырок просто ломает его, оставляя часть рассудка где-то там, в чужом мире. Отсюда, кстати, возникла еще одна моя теория…
– Что за теория?
– Разве я не рассказывал? Про душевнобольных. Я готов утверждать, что значительная часть из них больны вовсе не по тем причинам, которые приписывает им наша психиатрия. В конце концов она не знакома с теорией нырка… Так вот, мне кажется – они просто-напросто нашли свой путь в какой-нибудь из внутренних миров. И… не смогли выбраться полностью. Шизофрения – типичный пример…
– Тебя послушаешь – сам потом не выберешься. Чувствую, с моими проблемами скоро увезут меня отсюда – связанного, взлохмаченного и беззаботно хохочущего…
– Не все так плохо, старик! Выше нос!
– Погоди. Ты так и не объяснил толком, как видишь себе безопасный нырок взрослого?
– А никак, – развел руками Батхед. – Ты же знаешь – взрослый не может…
– Твою мать, Батхед! – разозлился Стас. – Что ты меня за дурака держишь?!
– Да успокойся, старик! Дай мне договорить до конца. Взрослый – не может. А ребенок – может.
– Да это все знают! Кому ты это рассказываешь? Сколько можно из пустого в порожнее…
– Ну а если все знают – почему не сделают один простой вывод?
– Батхед, ты и впрямь решил свести меня с ума? Какой отсюда может быть вывод? Взрослый – это взрослый. Ребенок – это ребенок…
– Ответ неверный, – покачал головой Батхед. – И случай с Копателем это еще раз подтверждает. Вывод следует другой: чтобы стать ныряльщиком, как дети, надо самому стать ребенком…
Никита открыл глаза. Прислушался к собственным ощущениям. Вроде бы ничего и не произошло с того момента, как ему приказали закрыть глаза. И над головой по-прежнему был белый больничный потолок.
– Как мы себя чувствуем? – поинтересовался знакомый голос. Голос звучал несколько напряженно и не очень уверенно. Но принадлежал однозначно Доктору.
– А… А вы когда начнете, Доктор? – спросил Никита и почувствовал, что у него что-то с голосом.
Он повернул голову и увидел на соседнем кресле, почему-то слева, а не справа от себя, незнакомого мужика. Напрягши память, он вспомнил, где уже видел этого мужика.
В зеркале.
Никита быстро поднял к глазам руку. Пальцы, торчащие из белоснежного рукава, были тонкими, но крепкими. На одном из них примостился массивный золотой перстень. Таковой привычки за собой Никита до сих пор не замечал.
– Все… получилось? – хрипло спросил Никита.
– Этот этап – видимо, да, – осторожно улыбнулся Доктор. – Но что будет дальше, зависит только от тебя… От вас, кэп…
Доктор почтительно склонился. И Никита прямо физически почувствовал, что от него теперь действительно стало зависеть гораздо больше, нежели прежде.
– А где… Сам кэп Хантер? – поинтересовался Никита и ткнул пальцем в сторону сопящего рядом мужика. – Он – вот в этом, моем бывшем теле?
Доктор с довольным видом рассмеялся:
– Ну, нет! Это было бы слишком просто!
– Вы же сказали, что поменяете нас местами! Что это вам необходимо для продолжения экспериментов…
– Но ведь все так и есть! – всплеснул руками Доктор и самодовольно упер руки в бока. – Я и поменял вас местами, так как задумывал сам и как хотелось любезному кэпу, будь он неладен…
– Вы хотите сказать…
– Да! Он занял ваше место в вашем собственном мире. У него там, видите ли, планы…
– То есть он – в моем настоящем теле?!
– Можно сказать так. Но поскольку возвращаться ему теперь некуда – его прежнее место занято, то теперь то тело – скорее всего уже его надолго…
– Но мы так не договаривались! – взорвался Никита и, соскочив с кресла, из-за голенища выхватил массивный нож с зазубренным лезвием. Чисто рефлекторно, чему и сам тут же удивился. Как и той вспышке ярости, что только что так внезапно на него нахлынула. Для Доктора такая реакция, видимо, тоже стала неожиданностью. Он попятился, бормоча несвязные оправдания:
– Но, кэп… Вы ведь и не спрашивали подробностей… Я должен был отправить этого… первого кэпа в верхний мир… Так он требовал. Но ведь я хотел как лучше! Чтобы он больше не смог сюда вернуться! Чтобы он перестал воровать у меня таким трудом накопленный экстракт! Он что думал – мне нужно столько сырья только для того, чтобы перебросить его банду в верхний мир?! Чтобы обеспечить этого негодяя бессмертием и неограниченными ресурсами?..
– Ах вот в чем дело! – прищурился Никита и острием ножа ловко приподнял подбородок Доктора. – У вас тут, я гляжу, в полном разгаре передел вашего мерзкого богатства?! А то, что ко мне домой, к моей матери вместо меня заявится этот мерзавец, тебя не волнует?.. Черт, о чем я спрашиваю? Как тебя, гад, может волновать судьба одного человека, если ты губишь жизни сотнями! А ну-ка, вырубай свой чертов сублиматор, быстро!
Но Доктор уже пришел в себя и с мерзкой улыбкой двумя пальцами отвел лезвие от горла.
– Прошу не забывать, кэп, – процедил он, – что у меня в руках вот это…
Он показал знакомый Никите прозрачный кубик. После чего резко захлопнул кулак. Словно мышеловку. И произнес:
– Один миг – и тебя не станет. Только прибавится немного энергии в моем накопителе. Я держу тебя в этом теле только с одной целью – чтобы ты не дал вернуться в него настоящему кэпу…
Слово «настоящий» Доктор произнес с издевкой, словно подчеркивая условность Никитиного существования. Это было весьма неприятно. И растворяться в отвратительном экстракте ужасно не хотелось.
Доктор бочком отошел к стене и продолжил уже более уверенно:
– Я только хочу, чтобы ты продолжал грязное дело своего хм… предшественника. Будешь добывать мне
