«Флек-тарн». Вот как это называется. Словно капельки шоколада, разбрызганные поверх конфетти цвета прошлогодней листвы.
Кофе здесь стоит дороже, если пить его за столиком. Навынос платишь меньше. В Токио, наверное, такие же порядки. У Кейс не было времени, чтобы узнать.
На улице дождь; Дэмиен надел под камуфляж черный свитер с капюшоном. Этот капюшон он не снимает даже за столиком клонированного «Старбакса». Кейс ему благодарна: бритый череп сбивает ее с толку. Сколько она помнит, он всегда носил черные волосы до плеч, разделенные прямым пробором. Своеобразная антиприческа.
Прямо как в старые добрые времена: они сидят в привычной кофейне напротив станции Камден- таун, в промокшей одежде, с большими бумажными стаканами, рассчитанными на несколько порций.
— Про отца ничего не слышно? — Карие глаза Дэмиена блестят из-под черного капюшона.
— Никаких следов. Моя мать уверена, что он погиб. Они у себя на Гавайях получают от него сообщения — на кассетах, где записан белый шум.
— Черт, западло, — говорит Дэмиен с таким простым и неприкрытым участием, что ей хочется его обнять. — Представляю, как тяжко.
Она кивает, отхлебывает кофе из стаканчика.
— Еще проблемы со страховкой. Но это, наверное, вопрос времени.
— Ты сама веришь, что он погиб?
— Я с самого начала не сомневалась. Не знаю почему. В ярко освещенной урбанистической пещере пахнет кофе, уютно шипит пар, посетители стоят в очереди у стойки. А за окнами сеет дождь и снуют целеустремленные пешеходы.
— Так ты работаешь на «Синего муравья»? — Дэмиен снял для них несколько рекламных роликов; Кейс слышала, что Бигенд был в восторге от его работы. — В Токио тоже?
Она отворачивается от окна.
— Они меня вызвали, чтобы определить, годится ли новая эмблема. — Кейс называет имя фирмы, и Дэмиен кивает. — А потом все повернулось неожиданно…
— Как я понимаю, не лучшим образом.
— Да, не лучшим. Ты не спросил, зачем я поменяла замки.
— В самом деле, зачем?
— Потому что приходили гости. Незваные. Когда меня не было дома.
— Кто-то взломал замок?
— Нет, замки были целы и даже заперты. И вообще ничего не сломано. Может, у кого-то остался ключ?
— Вряд ли. Я с такими вещами не шучу. Поменял замки сразу после ремонта.
— Еще они ковырялись в твоем компьютере. — Она вспоминает, как Бун проверял ее «Айбук».
— А что толку в нем ковыряться? У тебя есть подозрения, кто это мог быть?
В его голосе больше любопытства, чем возмущения. Вернее, вообще нет возмущения. Кейс сразу заметила бы, она хорошо его знает. Дэмиен испытывает к людям какой-то абстрактный интерес: его занимают поступки, а не причины.
Кейс рассказывает про Доротею, прожженную куртку и азиатских шлюх. Про то, как она поменяла замок, как второй раз встретилась с Доротеей. Про рисунок Мишлена и про куклу, подвешенную к дверной ручке.
— Постой, постой. Ты ведь об этом никому не говоришь!
— Не говорю.
— А кто еще знает?
— Ну… ты. Потом еще пара близких друзей. Три-четыре бывших парня, которым я сдуру рассказала. Один психотерапевт. И еще два психолога.
— А зачем ты летала в Токио?
— Бигенд хочет найти автора фрагментов.
Кейс внимательно следит за выражением его лица. Дэмиен принадлежит к людям, на которых магия фрагментов не действует. Наверное, это связано с его профессией; не зритель, а создатель, сам делает фильмы.
— Зачем ему?
— Трудно сказать. Он полагает, что за этим стоит что-то новое, очень большое. И хочет захватить это в самом начале.
— Значит, у тебя новый контракт с «Синим муравьем»?
— Нет, Бигенд называет это партнерством. Лично с ним. И есть еще один человек, американец по имени Бун Чу. Консультант по безопасности компьютеров.
— Бунчу?
— Два разных слова. Бун Чу.
— И что, уже есть успехи?
— Пока только досада. Думаю, если бы не временная разница, которая все притупляет, у меня уже развилась бы паранойя.
Кейс вкратце рассказывает о своих токийских приключениях, сосредоточившись на Буне и мнимых итальянцах и опустив подробности насчет Таки и Капюшончика.
— Ну ты даешь! Что, скорлупу ему расколола?
— Да нет! Я его боднула, разбила лицо.
— Я это и имел в виду. Здесь так говорят. По крайней мере раньше говорили. Удивительно! Не думал, что ты на такое способна.
— Я и сама не думала.
Вокруг сидят люди с мокрыми, небрежно сложенными зонтами. Болтают, читают газеты. Какой-то уроженец Глазго с умопомрачительным акцентом заказывает четверной кофе. Дэмиен и Кейс одновременно улыбаются.
— Ну а у тебя что происходит? — спрашивает она. — По уши погрузился в проект? И в своего продюсера?
— Угу. Иногда думаю, лучше было переспать с ее отцом. Старый новый русский, из первой волны. Поднялся на мародерстве, обирая труп советской экономики. Конечно, это временная ситуация, долго не продлится. По валовому национальному доходу Россия до сих пор шла вровень с Голландией, но теперь ситуация изменилась. Новые русские выползают на свет: официально регистрируют фирмы, исправно платят налоги. Они поняли, что так можно заработать еще больше. Путин ведь не случайно говорит о себе, что он юрист. Он и ведет себя, как юрист. Однако отец Марины — представитель старой школы. Именно это нам сейчас и нужно. Отогнать от раскопок местную милицию, договориться с людьми, которые отвечают за землю… Дэмиен трижды плюет через плечо, потом поднимает стакан и отпивает кофе.
— Фергал сказал, ты вернулся за деньгами?
— Уже нашел. Вчера в «Брасье» мы говорили с инвестором.
— А у старого нового русского взять не хочешь?
— Еще чего. Пока что хватит еще недели на три. Думаю, управимся.
— Не боишься связываться с дочкой крестного папы?
— Нет, он не мафиози, — отвечает Дэмиен очень серьезно, хотя Кейс всего лишь шутила. — Обычный карликовый олигарх. И ко мне нормально относится. Думаю, он даже рад, что дочку удалось куда- то пристроить.
— Смотри, он еще привыкнет…
— Ладно, не пугай меня. Я больше о тебе волнуюсь. Работать на Хьюберта Бигенда — жутковатая перспектива даже при идеальном раскладе.
Дэмиен поднимается; Кейс тоже встает, снимает багажное изделие со спинки стула.
— Чем сегодня занимаешься?
— Днем мы улетаем в Санкт-Петербург. А еще надо насчет груза распорядиться, с новыми операторами поговорить. Плюс Марина. Мы же летим на «Аэрофлоте», самолет «Ту-154», кошмарный
