выразить. Понятно, что это связано со Стеллой, с ее рассказом, с историей ее сестры, однако вместить эту историю в рамки своей жизни Кейс уже не может. Она словно переселилась в эту историю, а ее жизнь осталась позади, как покинутая комната — если оглянуться, можно увидеть открытую дверь.
Поднявшись в номер, она звонит Капюшончику в Чикаго.
— Я буду с вами откровенен, — отвечает он после последнего неполного гудка. — Сейчас в квартире никого нет. Но наличных и наркотиков я дома не держу, а у моего питбуля бешенство…
Она вешает трубку, не оставляя сообщения.
Значит ли это, что он уже вылетел?
Можно позвонить Сильвии Джеппсон и спросить у нее, но Кейс не хочется лишний раз общаться с «Синим муравьем».
Стелла ей доверяет. В какой бы страшный, дикий и глубоко трагичный русский сценарий ни были впаяны судьбы этих близнецов, Кейс отчаянно не хочет предать неуловимо-трепетное чудо, блеснувшее вчера на поверхности неподвижного бледного лица.
Капюшончик это понял бы. А кто еще? Уж точно не Бун, сейчас она не сомневается. Может быть, Бигенд — по-своему, как он обычно понимает эмоции, которых сам никогда не испытывал.
Кейс открывает бутылку русской минеральной воды.
Доротея работает на русского, который живет на Кипре и является владельцем домена armaz.ru, связанного, если верить Буну, с российской нефтяной промышленностью.
Интересно, люди, которые забрались в офис Кэтрин Мак-Нелли, — они тоже были русскими? Вовсе не обязательно, думает Кейс. Те двое в Токио, например, были итальянцами. Это политкорректный заговор, без расовой дискриминации.
С другой стороны — Баранов, если разобраться, тоже русский. Точнее, англо-русский. Правда, он как-то выпадает из цепочки, которую она пытается выстроить. Так же как и Дэмиен, снимающий в российской глуши свой археологический панк-проект. Хотя отец его подружки тоже считается крупным мафиози.
Уин говорил, что всегда надо допускать возможность совпадений. Иначе соскользнешь в апофению, и каждая мелочь начнет казаться частью распухающего заговора, и ты увязнешь, пытаясь распутать сложную симметрию чудовищной паутины, и наверняка пропустишь настоящую угрозу, которая чуть менее симметрична, чуть несовершенна, но существование которой Уин всегда принимал, как должное.
Россия. Было еще что-то такое…
Кейс вдруг вспоминает — как раз в середине глотка — и начинает судорожно кашлять.
Один из ее старых постов. Тот самый, что выскочил, когда она задала слово «Россия» как параметр поиска по Ф:Ф:Ф.
Она вставляет диск и повторяет поиск.
Датировано январем. Тогда она еще посещала Кэтрин. И понятия не имела, что будет работать на «Синего муравья», полетит в Лондон и свяжется с Бигендом.
Мафия.
Необходимые ресурсы.
Она вытирает губы тыльной стороной руки.
Значит, не склонность к самовыражению. А любовь к осиротевшим племянницам.
Если уж у Баранова в недрах Лэнгли или АНБ нашелся старый друг-должник, сумевший выудить адрес Стеллы и Норы из потока сетевого трафика, то что говорить об очень богатом и влиятельном русском бизнесмене? Страшно подумать, чего он может добиться в своей родной стране. А хоть даже и не в своей.
Нет сегодня такой мерзости, для которой не могло бы служить эвфемизмом выражение «богатый и влиятельный», если речь заходит о России.
Кейс чувствует, как узел напряжения между лопатками запутывается все сильнее.
Когда вебсайт московской телефонной книги отказывается выдать информацию по студиям пилатеса, она надевает тренировочный костюм и поднимается в спортзал, расположенный этажом выше. В зале ни души, если не считать толстого русского старика с выражением религиозной скорби на лице, тяжко топающего по электрической беговой дорожке.
Все тренажеры здесь новые, блестящие и, судя по всему, отечественного производства. Дэмиен наверняка захотел бы их заснять. В дальнем углу Кейс находит что-то похожее на борцовский мат и пытается вспомнить комплекс упражнений на ковре, который им показывали в самом начале.
Отрабатывая полузабытые движения, она постоянно чувствует на себе печальный взгляд толстяка. И к своему удивлению осознает, что даже рада его присутствию.
Такое уж сегодня утро.
Кейс борется с желанием выйти на улицу, спуститься в ближайшее метро и за легендарно низкую плату оказаться в вычурном мире минеральных чудес. Посетить эти станции, эти единственные из дворцов, действительно доставшиеся пролетариату. Хоть чем-то ослабить нестерпимое напряжение ожидания.
Но уходить нельзя. И она не уходит.
Она ждет ответа от Стеллы.
После полудня звонит мобильный телефон.
— Алле?
— Где вы, Кейс? — Это Бигенд.
— В Ливерпуле. — Она лжет рефлекторно, не успев подумать. — А вы где?
— В Париже. Сильвия говорит, вы скоро ко мне присоединитесь.
— Пока не уверена. Я пытаюсь кое-что разузнать. Надеюсь, вы не только из-за меня там сидите? Я могу и вообще не прилететь.
— Вовсе нет, не беспокойтесь. Не хотите подробнее рассказать про «кое-что»?
— Не по мобильному. Лучше при встрече. — Кейс надеется, что причина звучит достаточно по- бунски.
— Вы говорили с Буном. — Это даже не вопрос.
— Да.
— У него сложилось впечатление, что вы без энтузиазма отнеслись к информации, которую он раздобыл в Огайо.
— Он слишком много значения придает интонациям.
— Что, нет искры в отношениях?
— Хьюберт, у нас с ним не роман.
— Вы дадите мне знать, если случится что-то важное?
Кейс принимает как должное, что по звонку нельзя определить местонахождение ее телефона. Она надеется, что это так. Даже если нет — все равно ничего не поделаешь.
— Разумеется. Мне надо идти, Хьюберт. До свидания. Отбой. Она представляет, как он с недоумением смотрит на телефон.
И тут же раздается новый звонок.
— Да?
— Здравствуйте. Это Стелла. Вы еще хотите встретиться?
— Очень хочу.
— Не слишком рано? Вы успели поспать?
— Да, спасибо.
Интересно, по какому расписанию живет Стелла.
