Братство Конца

Перед моими глазами снова встало бледное, лишенное красок, милое лицо с огромными темными глазами. А потом та девушка из сна, которая убеждала меня не верить, что без души можно жить. Не верить, даже если она сама будет меня убеждать в противном. Ну что ж, сейчас я с ней был полностью согласен, а вот когда я останусь без души, боюсь, что мое мнение об этом вопросе коренным образом поменяется.

– Бедная твоя головушка!.. – раздался в моем мозгу голосок моей рукописной подружки. – Как же она только выдерживает такое напряжение и до сих пор не покрылась вся морщинами!..

– Тебе бы все шутки шутить, – горько посетовал я, – а нет бы что-то посоветовать. Слышала же небось, какое я предложение получил? Или ты хочешь оказаться в кармане человека без души?

– Ну-у-у, не знаю, – задумчиво протянула она. – Может быть, в подаче Епископа это все и выглядит для кого-нибудь привлекательно, но мне, пожалуй, не очень понравилось бы общаться с таким человеком.

– Мне тоже, – тут же согласился я. – Теперь тебе понятно, отчего я стал такой задумчивый! Еще к тому же и магией пользоваться нельзя!

– Почему нельзя? – искренне удивилась книжка.

– Потому что в этом милом Храме действует исключительно один-единственный маг – сам Епископ! На все остальные проявления оного искусства наложено табу. И я уже попробовал опровергнуть это утверждение, однако у меня ничего не получилось!

– Надо же?! А у меня получилось! – весело отозвалась маленькая пискля.

– Да? – иронично воскликнул я, но вопрос «И как же ты это сделала?» замер на моих губах. Книжка-то была права! То, что она со мной разговаривала, было чистой воды магией, и ничем иным! Значит, у нее получалось! Значит, должно было получиться и у меня!

Быстро припомнив одно из простеньких, но гаденьких заклятий, я сложил пальцы соответствующим образом и прошептал незамысловатый стишок. И… ничего не произошло. Только в моей голове прозвучало насмешливое:

– Торопыга…

– Действительно торопыга, – сразу согласился я. – Давай-ка порассуждаем.

Епископ наложил на Храм мощное заклинание, гасящее любое проявление магии, не принадлежащее ему. Видимо, любое проявление магии, исходящее от другого мага и направленное во вред Храму, Епископу или его подчиненным. Но я же наговаривал совершенно безобидный наговор – «заклятие спрямленной тропы»… «Ага, безобидный!» – тут же одернул я сам себя. Куда это ты хотел проникнуть спрямленной тропой?! Ясное дело, что твое заклятие не сработало. И сейчас что ты там нашептывал? Наговор «против буйства чужого»?! Против чьего это буйства?.. И как, интересно, ты хотел, чтобы наговор реализовался?!»

Торопыга!

Значит, получается, что, во-первых, Епископ не предусмотрел возможность колдовства со стороны неодушевленных предметов (и прости, моя книжечка, за то, что я отнес тебя к неодушевленным предметам) и, возможно, проигнорировал заклятия, не касающиеся Храма и его обитателей. Остается только придумать, что бы такое наколдовать, что было бы не во вред Храму и на пользу мне.

Мои размышления, может быть, и были вполне логичны, но практической ценности пока что не имели. Я никак не мог сообразить, какое из знакомых мне заклятий или наговоров отвечает сформулированным мной условиям. Именно в этот момент у меня в голове прозвучал тонкий голосок, лишенный своей обычной иронии:

– Пожалуй, тебе действительно пришла пора учиться… – Следом за этим книжечка сама выпала у меня из кармана и раскрылась.

Я наклонился и поднял маленький томик, он был раскрыт как раз на одной из нечитаемых страниц. Только вместо прежних, непонятных мне буковок появился четкий и вполне ясный текст: «О сложении, вычитании и переплетении заклятий, или Хитроумие мага». Я понял, что свободного времени у меня больше нет!

Конец дня, ночь и начало следующего дня я провел за чтением, тренировкой пальцев и запоминанием различных стандартных приемов. Каждый короткий раздел вновь открытых глав заканчивался напоминанием о том, что сила применяемого заклинания или комбинации заклинаний зависит от техники, спонтанности и точности исполнения и от величины Дара мага.

Два или три раза ко мне кто-то заходил, мне приносили еду и питье, и я даже что-то жевал и пил, не отрываясь от своих занятий. Потом до меня вдруг дошло, что мое поведение должно было бы показаться странным всем видевшим меня, и эта странность должна была бы быть немедленно доложена Епископу, однако этого не было сделано. Епископ обо мне словно забыл или же действительно дал мне на размышление пару суток. И я их использовал!

Первое, что меня заинтересовало, когда я вынырнул из глубины собственных занятий, это сколько времени мне осталось до встречи с Епископом? Я на удивление легко сплел три малых заклинания, не пропустив ни одного необходимого пасса и даже добавив в четвертую строку необязательное грассирование. В то же мгновение мне стало ясно, что наступила вторая ночь и до вызова к Епископу мне осталось не больше восьми часов.

Все это получилось у меня настолько легко и естественно, что даже не вызвало удивления. Может быть, потому что я внезапно ощутил сильнейший голод и немедленно послал мысленный приказ представить мне кухонные запасы Храма. Точно не знаю кто, но по-моему, дежурный повар, доложил о наличии харчей, готовых к употреблению, и я распорядился подать мне в комнату половинку гуся, запеченного в тесте, два пирожных и бутылку красного вина. Поняв, что мой заказ принят к исполнению, я вскочил со своего топчана и взволнованно забегал по комнате.

Минут через двадцать дверь тихонько отворилась, и в комнату вошел незнакомый монашек удивительно маленького роста с глубоко надвинутым на лицо капюшоном. Из-под его длиннющей рясы торчали удивительно большие и грязные кожаные башмаки. В руках монашек держал здоровенный поднос с заказанной мной снедью, а сами руки, что было поразительно, скрывались под кожаными рыцарскими перчатками!

Монашек бегло оглядел комнату в поисках стола и, не найдя оного, водрузил свой поднос на мое ложе. Я тут же накинулся на еду и совершенно не обратил внимания на тот факт, что монах и не подумал покидать мои апартаменты. Он стоял у двери и наблюдал за моим поздним ужином.

Глава десятая

«…Погоня, погоня, погоня, погоня

в горячей крови…» – классная была песня!

Вот только я до сих пор не могу понять,

у кого в крови была погоня? У того,

кто убегал, или у того, кто догонял?..

Минут через двадцать, когда я прикончил гуся и наслаждался пирожными с вином, от двери раздался странно знакомый высокий голос:

– Ну, Серый, и здоров же ты жрать!

Я быстро повернулся и уперся взглядом в монаха, притащившего мой ужин. В моем сознании медленно происходил процесс узнавания, но он, по-видимому, шел недостаточно быстро, поскольку монах язвительно добавил:

– Что, или скажешь, я не прав?!

Я пролил вино на свой замечательный плащ и, чуть не подавившись остатком пирожного, просипел:

– Фродо?! Откуда ты здесь?!

– Оттуда… – ворчливо ответил потерявшийся и так неожиданно нашедшийся хоббит. – Не всем же в тепле и уюте брюхо себе набивать, надо кому-то и дело делать?

– Да куда ты делся из лагеря, где шлялся и какие такие дела делаешь?! – чуть не во весь голос завопил я.

– И не надо так орать… – спокойно ответил самый маленький член Братства. – На все твои вопросы я