центральной нервной системы. Человек останется непроходимым дебилом. Навсегда. Выбирайте. Каждый способ имеет свои преимущества.
Шикарный выбор, ничего не скажешь.
– Герр Виттман, когда вы примете решение? Лучше бы поторопиться.
– Третий... – это слово вырвалось у меня непроизвольно. Снова наитие? – Третий вариант. Каковы сроки?
– Пять-семь стандартных суток с учетом времени, затраченного на вывод из стазиса.
Целый день я прилежно делал вид, что занимаюсь невероятно важными делами, а в действительности изнывал от нетерпения и с уныло-сосредоточенным видом продолжал копаться в базе данных «Вальхаллы», через каждый час заглядывая на нижний уровень комплекса – проверить Сферу Мёбиуса. «Машина времени» никуда не сбежала, и призраки ее не утащили – слишком громоздкая и тяжелая. Вовсе наоборот, на операционной панели появлялось все больше зеленых и синих индикаторов, свидетельствовавших, что техногенный монстр работает исправно, псевдосингулярность в двух отсеках уже не действует, силовая защита постепенно ослабляется, а несколько часов назад криогенная фуга с андроидом переключилась в активный режим, «размораживая» объект.
Лесков тем временем устроил для господина Калягина и его помощников экскурсию по Юрге, заявив, что пора увольняться из Конторы и переквалифицироваться в гиды. Вернулись туристы перед самым закатом, и я не без злорадства оценил их вытянувшиеся лица – такая планетка кого хочешь приведет в замешательство!
– Много странного в жизни видел, – признался капитан. Кажется, его проняло всерьез. – Бывал на Вейстере и Денебе-4, однако... Начинаешь всерьез задумываться о корректном использовании понятия «параллельная цивилизация» – мы так называем «Птолемея», – хотя следовало бы применить этот термин к Гермесу.
– Все обжитые миры, включая независимые планеты и Протекторат, не могут существовать вне сферы влияния Содружества, – ответил я. – Обмен технологиями, торговля, культурная общность... А здесь – четыреста лет саморазвития. Поверьте, я испытал аналогичные чувства, когда прилетел на Гермес.
– Оставим чувства и вернемся к делам насущным, – Калягин недолго пребывал в философическом настроении, вернув себе привычный облик чуждого эмоциям сурового прикладника. – Вы торчали в бункере целый день, Виттман. Какими успехами порадуете?
– Вас лично порадовать пока нечем, господин капитан, – под стальным взглядом Калягина у меня появилось непреодолимое желание вытянуться во фрунт. – Работать с «Объектом 278» можно будет только завтра, зато мой андроид вернулся в реальное время, если подойдет такое определение. Я ждал вашего возвращения из города.
– Одному боязно? – поддел меня Вадим. – Давайте посмотрим, что за неведомая зверюшка народилась.
– Зверюшка? – озадачился я.
– Снова цитата. Такое впечатление, что в Содружестве вообще разучились читать – никакого представления о классической литературе Земли!
– На такую ерунду мы не отвлекаемся, – вполне серьезно ответил Калягин, выходя к лестнице. – Литературой пусть занимаются специалисты-культурологи, у нас другие задачи.
– Узкие специализации? – понимающе кивнул Вадим. – Не понимаю этот образовательный принцип. Человек может оказаться прекрасным специалистом в области биологии, но не сумеет решить простейшего уравнения или перепрограммировать ПМК, поскольку для первого существуют математики, а для второго – компьютерные техники.
– Зато каждый знает свое дело, – отрезал капитан, – а не рассуждает о высоких материях, в которых ровным счетом ничего не смыслит.
Мы с Лесковым переглянулись. Прикажете воспринимать эту фразу как завуалированное оскорбление?
– Первая секция Сферы Мёбиуса не активна, – подал голос ИР, когда мы оказались в Блоке-II. – Состояние объекта удовлетворительное. Выдвинуть криогенную фугу?
В металлопластиковой оболочке корпуса Сферы появилась узкая щель, из которой брызнул ровный белый свет, разошлись лепестки внешнего шлюза, зашуршали сервомоторы. Спустя полминуты капсула с прозрачной крышкой выползла из чрева стазис-комплекса.
– Очень древняя модель, – сдвинул брови Калягин. – Таких фуг уже не осталось, по крайней мере я ни разу не видел. А выглядит как новенькая.
– Она и есть новенькая, – проворчал Вадим, проводя ладонью по гладкому куполу. – Благодаря стазису и отсутствию потерь во времени. Слава богу, никаких сбоев, хотя я всерьез беспокоился – очень большой срок, техника имеет свойство изнашиваться. Могло жахнуть так, что на месте «Борисполя» осталась бы воронка километрового радиуса. В случае отказа внутренних силовых полей Сферы Мёбиуса псевдосингулярность могла вырваться на свободу – было бы очень неприятно оказаться в нескольких метрах от микроскопической искусственной черной дыры! Она распадется в течение двух-трех наносекунд, но за это время успеет притянуть все вещество в ближайшем радиусе и превратить его в энергию.
– Необычный способ самоубийства, – капитан скривил рот в некоем подобии улыбки. – Показывайте ваш артефакт...
Фуга распечаталась, крышка отошла в сторону. Вадим удивленно крякнул.
– Обещали андроида, а здесь, оказывается, человек, – сказал он. – Ошибка в документах?
– Никакой ошибки, – прозвучал голос ИР «Вальхаллы». – Сканирование подтверждает искусственное происхождение организма. Результаты Ядерно-магнитного резонанса, данные биосканера и рентгеновского обследования – на пятом мониторе, вы можете убедиться.
Убедились. Эндоскелет и структура внутренних органов разительно отличаются от строения человека – андроиды хотя и производились «по образу и подобию», но их анатомия и физиология были совершенно другими. Десятки необычных органов: вместо легких и сердца – пористая масса, из которой выходят магистральные сосуды, некое подобие кишечника, невероятно разветвленная нервная система, на позвоночном столбе укреплены загадочные технические устройства. Все ткани созданы на основе кремниево-белковых соединений.
Выглядит жутко. Настоящий инопланетянин – никогда не подумаешь, что этот андроид создан человеком.
– Как
Внешне, однако, этого андроида не отличишь от настоящего живого человека, Лесков недаром обманулся. Все на месте, включая первичные и вторичные половые признаки, – по-моему, конструкторы- биотехнологи здесь перестарались. Можно понять их желание создать не ходячую и говорящую куклу- робота, а почти полную аналогию homo sapiens, но, простите, зачем синтетику копулятивный аппарат?
– Только не говорите, что они умели размножаться естественным путем, – фыркнул Вадим, видя мое замешательство. – Упоминаний о женщинах-андроидах этой модели я не видел, хотя чем черт не шутит? Юрген, так что насчет гендерного позиционирования? Какой материал пропадает!
– Сам дурак, – огрызнулся я. – Интересно, когда он очухается?
– Температура тела объекта – плюс двадцать четыре по Цельсию, постепенно повышается, – бесстрастно докладывал ИР. – Начались устойчивые метаболические процессы в тканях, регистрируется электрическая активность нейронной сети, активирован внутренний источник энергии. Объект восстанавливается гораздо быстрее, чем я рассчитывал.
– Ему нужна одежда, – твердо сказал я и посмотрел на Лескова. – Неприлично же!
– Схожу поищу на складе... Размер у него какой?
– Откуда я знаю? Вообще-то, он здоровый...
– Рост – метр восемьдесят два сантиметра, – любезно подсказал ИР. – При массе тела сто двадцать шесть килограммов. Очень тяжелый скелет, содержание молекул металлов в тканях превышает...
– Отцепись!
– Принято.
