– Автономный медицинский центр нового поколения, – ответил Сигурд. – Технологии предоставил «Птолемей». Ты, главное, не нервничай – это вредно...
– Можешь сказать, что стряслось? Сколько я провалялся в реаниматоре? День недели сегодня какой?
– Вторник, – пожал плечами андроид, проигнорировав другие вопросы. – О, к нам гости.
За спиной Сигурда разошелся шлюз-диафрагма, точнее в стене неожиданно появилось овальное отверстие высотой в рост человека. Сиг, уловив мой потрясенный взгляд, поспешил откомментировать:
– Это не обычный металл. Колония биомеханических наноорганизмов, даешь сигнал – они расступаются. А когда молекулы наноботов вновь соединяются, монолит не прошибешь тактическим лазером. Удобная штука – в отличие от стандартных силовых полей наноорганизмы не используют много энергии... – И уже громче: – Добрый вечер, господа. Позвольте представить вам господина Казакова.
Их было двое. Первый – невероятно мрачный густобровый офицер со знаками различия капитана и эмблемами медицинской службы. Форма необычная, покрой такого типа я раньше не встречал. Черные с серебром цвета ВКК сохранены, но вместо уставного комбинезона я увидел китель без пуговиц (на липучках, что ли?), галифе с красным лампасом, высокие начищенные сапоги и кепи с крошечной кокардой. Четыре звездочки на маленьких погонах с металлическим кантом расположены необычайно близко, прямиком на широком просвете. Что за чепуха?
Второй, наоборот, носил вполне знакомый зеленовато-бурый камуфляж – курточка и штаны с накладными карманами. Парень проигрывал в росте длинному капитану-доктору; я бы назвал его «компактным» – не очень высокий, но довольно крепкий. Соломенные волосы пострижены «шапочкой» (так давным-давно не носят!), глаза пронзительно-голубые, рожа скуластая и симпатичная. На первый взгляд не поймешь, он немец или русский, родившийся в северо-западных областях Империи. Нет, все-таки истинный ариец – наш человек всегда определит тевтона, это заложено генетически, срабатывает инстинкт. Взгляд у них другой.
– Прекрасная работа, – капитан говорил по-русски с каким-то неуловимым акцентом, кажется прибалтийским. Господин офицер остановился неподалеку и осмотрел меня так, будто увидел подопытное животное. Донельзя неприятный взгляд – профессионально-оценивающий, холодный и не выражающий никаких эмоций. Сигурд, искусственный организм, гораздо более человечен, руку даю на отсечение! – Насколько я понимаю, объект адекватен? Результаты обследования...
Я застыл, увидев реакцию Сиги. Андроид резко развернулся, сгреб в кулак ворот кителя капитана и прошипел в лицо:
– Это тебе, сука, не «объект», а господин штаб-офицер Казаков. Его никто не лишал звания и связанных с ним привилегий, – синтетик разжал пальцы. – Ясно?
– Сигурд! – окликнул андроида беловолосый. Точно, немец: выговор не перепутаешь. – Прекрати!
Сиг отступил. На лице светится ярость. Или обида.
Удав Каа не зря уверял, что созданные им андроиды психологически приближены к человеку настолько, что возможны неадекватные для ИР действия. Старый бандит не пытался реконструировать библейскую «душу», но позволил синтетикам ощутить себя в шкуре homo sapiens. Ничего не скажу, удачный опыт – центры эмоций, мимики, адаптированной логики, этики у Сигурда работают куда лучше, чем у некоторых «людей натуральных».
– Прошу извинить за использование неадекватных выражений, – худощавый капитан поправил воротничок и кивнул мне. Выдержка у него на высоте. – Не хотел вас обидеть.
– Ты живой? – немец шагнул вперед и почему-то потрогал меня пальцем за предплечье. Улыбнулся. – Грандиозно! Я – Юрген Виттман. Очень рад...
Подал руку, сжал мою ладонь щадяще, без лишней грубости. Я ответил таким же легким пожатием, на большее сил не хватило.
– Господин капитан, подойдите, – приглашающе махнул рукой Юрген. – Это твой лечащий врач (Сигурд тут поморщился), Калягин Дмитрий Алексеевич. Можешь встать?
– Попробую, – нерешительно сказал я. Чужие лица – Юргена и угрюмого Калягина – меня не особо смущали, в медслужбе ВКК работает не меньше двадцати тысяч человек. – Ну-ка...
Сиг поддержал меня справа, Виттман – слева. Шаг, другой...
– Отпустите!
Я покачнулся, удержался на ногах и тихонечко зашагал вперед. Качало изрядно, как пьяного, но я не сдавался. И, кажется, победил.
Обошел весь пятиугольник огромного – сорок на сорок метров – отсека, вначале опирался левой рукой на стены и панели с тысячами индикаторов и подсвеченных вогнутых клавиш, затем попробовал прогуляться самостоятельно.
Сигурд наблюдал за мной бесстрастно, капитан Калягин – с живым интересом, а Юрген шагал за плечом: страховал.
– Может, ты поесть хочешь? – когда я приостановился, чтобы отдохнуть (сердце колотилось с удвоенной частотой, голова кружилась нестерпимо), тихонько спросил немец. – Первые дни будешь кушать специальные смеси, потом можно употреблять обычную пищу.
– Только не это... – тяжело икнул я. Спустя мгновение меня окончательно скрутило и вытошнило черно-зеленой желчью. – Сиги!
С этим возгласом я окончательно потерял сознание, всем телом рухнув на руки подбежавшего андроида.
Никогда бы не подумал, что человеку может быть настолько худо – раньше я никогда всерьез не болел, даже в детстве обходился без непременных простуд. Частичная реабилитация заняла двое суток, беспощадный капитан Калягин измывался надо мной с изысканнейшим садизмом, некоторые «процедуры» больше напоминали допрос партизана в гестаповских застенках с применением устрашения третьей степени или как оно там называлось?..
Напоминавшие помесь лобстера с тарантулом страховидные роботы-терапевты обрабатывали меня слабыми электрическими разрядами, вливали в вены литры разноцветных растворов, потом наступала очередь жутких тренажеров, стимулировавших мышечную активность опять же ударами тока. Кожу облучали ультрафиолетом и еще какими-то лучами до появления шелушения, на второй день я совсем запаршивел и скребся, будто чесоточный. Смотреть на собственное отражение было противно, ни дать ни взять – жертва неприличной болезни! Кормили ужасно – сплошные биологически активные вещества в виде вонючих коктейльчиков. Гадость редкостная.
Одновременно нарастало количество вопросов. Куда подевались несколько старых шрамов? Почему, я дико извиняюсь перед дамами, вообще отсутствует волосяной покров – ладно бы просто голову обрили, но ноги-то зачем? Волоски только-только начали пробиваться... Я следил за показаниями доступных взгляду мониторов и, хотя решительно ничего не понимал в сложной медицинской терминологии, отметил странности: откуда в русском языке появились новые буквы? Сочетания звуков «ие», «аи», «ое» заменены отдельными значками, двойные согласные вроде «сс» в слове «во
Во время кратких передышек между инквизиторскими пытками дозволялось общаться с Сигурдом, и я опять заметил необычности: андроид, помогавший мне гулять по кораблю, заявил, что «трудно снова учиться ходить», и несколько раз обозвал «младенцем». Забегал Юрген, осведомлялся о здоровье, но ничего по делу не говорил, – услышав наводящий вопрос, мигом отводил взгляд. Что они скрывают, позвольте узнать?
Через сорок восемь часов я отчасти пришел в себя – по-прежнему побаливала и кружилась голова, но зато руки-ноги слушались.
– Открой рот, скажи «а-а», – неудачно пошутил Калягин. Пощупал мои подчелюстные лимфоузлы, оттянул веки, посветив в глаза фонариком, зачем-то чиркнул ногтем по щекам и лбу. – Поздравляю, Сергей Владимирович. Оклемались, хотя я не был уверен... Никаких серьезных осложнений, чувство дискомфорта со временем пройдет. Вы в Бога верите?
