заколдовать нас, — сказала Фифа.
— При этом он кричал: «Раз ты такая двуличная, то пусть это станет очевидным для всех!» — закончила рассказ Себа.
— Согласись, это было жестоко и подло по отношению к молодой красивой девушке! — потребовала Фифа.
— Согласен. Но чем я могу помочь?
— Ты можешь снять с нас заклятие! — с жаром ответили обе.
«Ну что ж», — подумал я. Во всех сказках и легендах о заколдованных принцессах, которые я читал, поцелуй служил единственно надежным средством для снятия злых чар. Затем избавитель получал всевозможные, порой весьма недвусмысленные, изъявления благодарности. Меня не очень вдохновляла перспектива целовать этих толстогубых «красоток», но джентльмен всегда должен помогать даме, попавшей в затруднительное положение… особенно если его ждет заслуженная награда.
— А как снять с вас заклятие? — спросил я на всякий случай. — Что я должен делать?
— О, тебе ничего не придется делать, — уверила меня Себа-Фифа. — Мы сами сделаем все, что нужно.
— Как это сами?
— Мы тебя съедим, — с готовностью ответили они хором. — Нам надо проглотить прекрасного принца, чтобы вернуть свой прежний облик. Вот какой гадкий был король! Он ненавидел принцев!
Я попятился, а чудовище сделало ко мне шаг на своих четырех толстых неуклюжих ногах, похожих на короткие столбы.
— Я вам не подхожу, — сказал я быстро. — Во мне нет ни капли королевской крови. Мои предки все до единого были мойщиками туалетов или в лучшем случае конокрадами.
— Нет, это неправда! — крикнули головы. — Мы знаем, что ты — принц. Мы за версту чуем королевскую кровь, а кроме того, нам об этом сказала она!
Чтоб тебя разорвало, проклятая ведьма Мюллеартах! Попадись только мне еще раз, я тебе выколю твой единственный глаз, сказал я себе, снимая с перевязи Головоруб.
— Зачем тебе этот ужасный меч? — спросили головы, уставившись на мой палаш.
— Чтобы защищаться, — ответил я. — Предупреждаю вас, леди, меч мой называется Головоруб и вполне оправдывает свое название.
— Ах ты негодник! — воскликнула Себа.
— И ты смеешь нам угрожать?! — поддержала сестру Фифа.
— Вы первые начали, — возразил я. — Но вот что я вам предлагаю. Если вы отойдете на десять шагов, отвернетесь и дадите мне пройти, я обещаю не рубить ваши головы.
— Какой ты невоспитанный! — возмутилась Себа.
— Может, ты и принц, но никакой не джентльмен! — поддержала ее Фифа.
— Вот именно, — согласилась Себа. — Джентльмен не станет угрожать прекрасной принцессе своим ножом для забоя скота!
— Наоборот, он одарит даму цветами и конфетами и тому подобным, — заверила Фифа.
— Прошу учесть, что в настоящий момент вы не являетесь прекрасной принцессой, — заметил я, размахивая перед чудовищем Головорубом. — А еще прошу принять во внимание, что это очень острый меч!
— Хорошо, раз ты такой, — кивнули головы, — мы отойдем и отвернемся, а ты крадись себе мимо, как презренный трус и невоспитанный мужлан.
— Благодарю вас, леди, — сказал я. — Теперь покажите-ка мне вместо очаровательных мордашек ваш мощный тыл.
— Вот грубиян, а, Себа? — спросила Фифа.
— Так выражаться при дамах! — вознегодовала Себа. — Знаешь, не думаю, что он пришелся бы нам по вкусу.
Чудовище неуклюже повернуло свое грузное тело хвостом ко мне.
Крепко держа в руке Головоруб, я стал перешагивать через хвост. Это было моей ошибкой. Хвост взметнулся со скоростью броска кобры, крепко обвив мое туловище. Руки мои оказались прижаты к бокам, а я завопил и стал отбиваться.
— Отпустите меня! Вы меня обманули! Вы обещали не делать этого! Мы заключили договор! — кричал я, возносясь над унизанной шипами спиной чудовища, с бесполезным Головорубом в прижатой к туловищу руке.
— Ничего мы не заключали, — ответил дракон, — мы просто временно отступили под давлением грубой силы.
— Не верю, что вы когда-то могли быть прекрасной принцессой! Вы всегда были такими как сейчас — чешуйчатым длиннохвостым злобным уродом с двумя головами!
— Ах ты негодяй! — завизжали они голосами оскорбленных дебютанток.
Хвост взметнулся еще выше и резко опустился. Я ударился о землю так, что аж зубы щелкнули. То же самое повторилось еще раз.
— Вот тебе? Вот тебе! — вопили головы дуэтом. — Будешь знать, негодяй!
Дракон так и прикончил бы меня, если бы ему в головы не пришло кое-что другое. Стукнув меня о землю третий раз, он повернулся и занес надо мной одну из своих мощных передних ног.
— Будешь знать, как оскорблять прекрасную принцессу, невоспитанная свинья!
Я резко откатился в сторону и оказался буквально на волосок от тяжело опустившейся ноги.
— Лежи смирно и получи по заслугам! — Поднялась другая нога, но и Головоруб не остался на месте. Конец клинка вонзился в мощную грудь чудовища. Убить его я не убил, но ранил наверняка. Обе головы заголосили:
— Я убита! Он меня убил! Злодей! Убийца!
Я поднял меч выше, приготовившись к сражению, но напрасно: Себа рыдала, Фифа всхлипывала. Безобразная туша повернулась и бросилась бежать по направлению к небольшой рощице. На прощание я шлепнул чудовище Головорубом плашмя по мощному заду.
— На помощь? Помогите! Убийца разгуливает на свободе! — визжал дракон. — Он на нас напал!
Монстр исчез в зарослях деревьев, все еще продолжая вопить. Его неистовые вопли, наверное, были слышны и на Земле. Во всяком случае, здесь, на Анноне, они привлекли чье-то внимание.
Вынырнув из-за пригорка на дороге, ко мне галопом мчался отряд всадников. При виде меня предводитель группы обнажил меч, остальные взяли пики наперевес. Они приближались с головокружительной скоростью.
— Ну, не подведи, друг! — пробормотал я, встав в боевую позицию с Головорубом в руках.
Их было человек двадцать, они были верхом на лошадях, и пики их были намного длиннее моего Головоруба. Я понимал, что этот бой должен стать для меня последним, но все же стоило попытаться сделать хоть что-то для своего спасения. В этом мире, где все так быстро меняется, никогда не знаешь, что может произойти в следующую минуту.
— Сдавайся! Сдавайся! — крикнул командир.
Я пытался придумать, что бы такое сказать героическое — как было сказано при Банкер Хилл или в каком-либо другом историческом сражении, но мне ничего не приходило в голову. Я просто описывал Головорубом круги над головой, он пел, и всадники слышали, как он поет свою боевую песню.
— Сдавайся, чужак! — снова крикнул командир. — Сдавайся, или ты умрешь!
— Подождем, пока они приблизятся настолько, что можно будет разглядеть белки их глаз, — сказал я Головорубу.
XIV
Положение мое казалось совершенно безнадежным. В лучшем случае я успею прикончить двоих-троих
