мою руку из расселины, отодрать босые ноги от карниза. Захлестнув меня, они полезли выше, ещё выше, достали до верха скалы, хотели добраться до неба… и, выдохшись, отступили, с шипением поползли вниз, чтобы вновь слиться с волной, шедшей к Коралловой бухте.
Внезапно всё стихло. В воцарившейся тишине я услыхала бешеный стук сердца, почувствовала, что продолжаю цепляться за скалу, и поняла, что осталась в живых.
Наступила ночь. Как ни страшно мне было спускаться, я знала, что не смогу простоять тут до утра, что непременно засну и свалюсь вниз. Дороги домой в темноте тоже было не найти, поэтому я слезла с карниза и прикорнула у подножия скалы.
На рассвете меня снова ждали жара и полное безветрие. Отмель была усеяна кучами водорослей. По всей косе валялись дохлая рыба, омары и розовые крабы, в одной из заводей бухты застряли, отгороженные от моря скалами, два небольших кита. Занесённые волнами предметы попадались даже высоко над берегом, на тропе, ведущей к плато.
Ронту-Ару встречал меня во дворе. Как только я пролезла под оградой, он прыгнул на меня и целый день ходил за мной по пятам, боясь выпустить из виду.
Приятно было снова очутиться тут, на высоком мысу, до которого не добрались волны. Меня не было дома лишь от одного рассвета до другого, а казалось, будто миновало много солнц – как в тот раз, когда я уходила на каноэ далеко в океан. Днём я в основном спала, но довольно беспокойно, со множеством сновидений, а когда проснулась, то удивилась странности всего вокруг. С берега не было слышно шума прибоя. Чайки тоже вели себя на редкость тихо. Земля словно затаила дыхание, приготовившись к какому-то кошмару.
В сумерках я возвращалась с Ронту-Ару от источника, неся на спине корзину с водой. Мы шли вдоль берегового обрыва. Расстилавшийся перед нами жёлтый океан был спокоен, он словно привалился к острову и отдыхал после тяжких трудов. Чайки по-прежнему молчали, восседая на своих гнёздах в расселинах скал.
И вдруг земля поехала. Она стала медленно уходить у меня из-под ног, так что на миг я повисла в воздухе. Из корзины выплеснулась вода и потекла у меня по лицу. Затем корзина упала наземь. По глупости решив, что меня настигла очередная волна, я в панике бросилась бежать. Это и в самом деле была волна, но не морская, а земная, которая, пройдя подо мной, покатилась вдоль обрыва.
Тем временем меня нагнала новая волна. Оглянувшись, я увидела целую череду накатывавшихся с юга волн – похожих на морские и в то же время не морских. Дальше я помню только, что лежала на земле, а рядом со мной лежал Ронту-Ару и мы оба пытались встать на ноги. Потом в памяти снова провал, и вот мы бежим в сторону мыса, к хижине, которая всё отдаляется и отдаляется от нас.
Лаз под оградой завалило камнями, и мы сумели пролезть во двор, лишь когда я раскопала его. Наступила ночь, но земля по-прежнему колыхалась, подымаясь вверх и опадая вроде запыхавшегося гигантского зверя. С обрыва то и дело доносился шум срывающихся и падающих в море камней.
Всю ночь, пока мы с Ронту лежали в хижине, земля продолжала дрожать, а куски скал – срываться в море. К счастью, огромная скала на мысу, где был мой дом, устояла, но если бы те, кто трясут землю, по- настоящему разозлились на нас, ей бы тоже не сдобровать.
К утру земля перестала дрожать и со стороны северного моря подул сильный ветер. Он принёс с собой прохладу и запах водорослей.
Глава 28
Землетрясение причинило сравнительно мало вреда. Даже родник, который на несколько дней иссяк, потом забил снова, с большей, чем прежде, силой. Однако из-за огромных волн я осталась без сложенных в пещере оружия и провианта, а также без единого каноэ: пропало не только то, которое я смолила на косе, но и те, что были спрятаны между скал у южного побережья острова.
Самой большой потерей были, конечно, каноэ. На сбор материала для новой лодки у меня ушли бы вся весна и лето, поэтому в первое же погожее утро я отправилась искать, не прибило ли к берегу каких-нибудь обломков.
Среди каменных глыб на южной стороне острова я нашла занесённые песком и оплетённые водорослями останки одного – вернее, половинки – каноэ. Целое утро я откапывала их, а потом, очистив от водорослей, никак не могла решить, что делать дальше. Можно было разрезать жилы, которыми скреплялись планки, и по две доски зараз перетаскать их сначала на верх обрыва, а затем через дюны к Коралловой бухте. Но это отняло бы у меня много дней. С другой стороны, я могла построить каноэ тут же, между скал, рискуя тем, что его унесёт очередным штормом – прежде, чем оно будет готово.
В конце концов я изобрела третий способ. Выбрав день, когда на море не было волнения, я затащила остатки каноэ в воду и, толкая их перед собой, пошла по мелководью вдоль берега. Обогнув косу, я пригнала лодку в Коралловую бухту, где разобрала её на части и подняла по тропе в безопасное место, выше того уровня, до которого в прошлый раз доходили огромные валы.
Отыскала я и своё первое каноэ, но его отнесло слишком далеко в глубь пещеры, так что я не могла извлечь его обломки и вернулась к южной оконечности острова. Покопавшись там среди водорослей, я нашла массу досок и прочего материала, которого, вместе с уже имеющимся, должно было хватить на новую лодку.
Дело было поздней весной. Погода ещё не установилась, практически каждый день моросил дождь, и тем не менее я решила приступить к постройке нового каноэ немедленно: оно было нужно мне, чтобы собирать морские ушки. Как я уже говорила, об алеутах я думать перестала, и всё же мне было неуютно без лодки, которая позволяла свободно передвигаться в любом направлении.
По длине доски были примерно одинаковые, с мою вытянутую руку, но они относились к разным лодкам и плохо подходили друг к другу. Зато в них уже были проделаны дырки для жил, что сэкономило мне массу сил и времени. Большим подспорьем оказались и длинные нити чёрной смолы, которой так не хватало на острове и которую в огромных количествах принесли с собой исполинские волны.
Когда я рассортировала все планки и подогнала их друг к другу, работа заспорилась, и к концу весны мне оставалось только заделать щели. Однажды утром я принялась разводить костёр, чтобы плавить смолу. Дул холодный ветер, и костер плохо разгорался. Решив подбросить в него для быстроты дела сухих водорослей, я спустилась за ними на берег.
Я набрала целую охапку и уже пошла обратно, но обернулась взглянуть на небо: судя по порывистому ветру, надвигалась непогода. С северной стороны небосклон был чистый, однако на востоке, откуда весной тоже иногда приходили бури, громоздились серые тучи.
И вдруг в полумраке под этими тучами я разглядела посторонний предмет. Напрочь забыв про водоросли, которые тут же посыпались на землю, я вскинула руки вверх.
В море, примерно посередине между горизонтом и сушей, виднелся парус. Это было судно!
Пока я добежала до мыса, парусник благодаря свежему попутному ветру успел значительно приблизиться к острову. Судя по носу, парусник принадлежал не алеутам: нос был не красный и не загнутый наподобие клюва. Непохоже было судно и на корабль бледнолицых, который я прекрасно помнила.
Зачем он пришёл к Острову Голубых Дельфинов?
Я залегла на скале и чувствуя, как колотится сердце, думала о том, зачем эти люди пожаловали к нам. Если они охотники и пришли промышлять каланов, мне нельзя попадаться им на глаза. Конечно, они скоро обнаружат мой костёр и недоделанное каноэ, но, возможно, мне удастся избежать опасности, спрятавшись в пещере. Однако если этих людей прислали мои сородичи, если они приплыли забрать меня отсюда, то не следует скрываться от них.
Осторожно пройдя между чёрными утёсами, корабль вошёл в Коралловую бухту. Теперь я разглядела лица людей и убедилась, что это не алеуты.
Команда спустила на воду лодку, и два человека начали грести к берегу. Между тем ветер усилился и мешал морякам подойти ближе и высадиться. Тогда один из них остался в лодке, а второй, безбородый, прыгнул в воду, выбрался на сушу и стал подниматься по тропе на плато.
Мне не было видно его, но через некоторое время я услыхала крик, затем другой, и сообразила, что он нашёл костёр и каноэ. Поскольку ни человек, оставшийся в лодке, ни команда парусника не откликались, я поняла, что он зовёт меня. Я даже была уверена в этом.
Я слезла со скалы и пошла к хижине. Чтобы прикрыть голые плечи, я надела накидку из выдры. Потом
