несчастную Карину они заставили умолкнуть навсегда, потому что Карина знала, куда уехала Тамара. Почему же они не тронули Оборина? Или все-таки тронули? Купили его молчание? Нет, не получается. Если бы контора вышла на Оборина как на человека, который что-то знает о Тамаре, они не допустили бы, чтобы ее машина стояла у него в гараже. Они слишком осторожны и предусмотрительны, чтобы допустить такой промах. Ведь именно через машину Коченовой милиция вышла на Оборина как на человека, связанного с Тамарой. Они должны были это предвидеть. Что же произошло? Нужно как можно быстрее постараться это понять, потому что Оборин вот-вот появится, и к этому моменту должна быть выработана линия поведения в отношении него…
Звонок прервал ее напряженные размышления. Настя взглянула на часы – без четверти час. Поздновато. Старичок начал себе позволять вольности.
– У вас грустный голосок, Анастасия Павловна, – ласково сказал он. – Неприятности одолели?
– Одолели, – призналась она. – Между прочим, если вам небезразличны мои трудности, мы могли бы заключить с вами сделку. Вы ведь пытаетесь уверить меня, что мы с вами – друзья. Вот и докажите это.
– Всегда готов, – благодушно отозвался баритон. – Ваши условия?
– Условия простые. Мне нужно раскрыть убийство Карины Мискарьянц. И я уверена, что вы можете мне помочь.
– Может быть, может быть. А что взамен?
– А взамен я скажу вам, кто послал моему руководству фотографии, на которых я запечатлена с Денисовым. Вам же наверняка хочется это узнать.
Пауза была такой долгой, что Настя испугалась, уж не сделала ли она ложный выпад.
– Вы правы, – наконец произнес старик. – Мне действительно хочется это узнать. Но, дорогая моя, разница между вами и мной в том, что я это и без вас узнаю, а вот вы свое убийство без моей помощи не раскроете. Так что же, будем дальше торговаться?
– Будем, – твердо ответила Настя. – У меня есть что вам предложить в обмен на убийцу Карины.
– Предлагайте, – великодушно разрешил старик.
– Поскольку в отношении меня и без того ведется служебное расследование, лишнее нераскрытое убийство ничем катастрофическим мне не угрожает. Свой строгий выговор я и так получу. Но если вы мне не поможете, если вы не сдадите мне убийцу Карины Мискарьянц, то я напишу докладную записку руководству, в которой будет указано, кто, когда и при каких обстоятельствах фотографировал меня с Денисовым. И тогда уже в отношении этого человека начнется служебное расследование, потому что моему руководству безумно захочется узнать, из каких таких соображений сотрудник органов внутренних дел следил за мной, фотографировал меня и послал свои снимки в ГУВД, да еще и анонимно. Хотите?
– Это сделал ваш сотрудник? – В голосе старика зазвучало неподдельное изумление.
– Это сделал ВАШ сотрудник. Фамилию назвать или сами догадаетесь?
Снова повисла пауза, на этот раз еще более долгая и тягостная.
– Я понимаю, догадаться вам трудно, – прервала молчание Настя. – Среди ваших людей слишком много сотрудников милиции, чтобы можно было сразу сообразить, кто из них так вам напакостил. Но вы подумайте до завтра, я не тороплюсь. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – ответил баритон, уже обретший прежнюю уверенность и самообладание.
Никогда еще время не текло для Юрия Оборина так быстро. Вечер неумолимо приближался, повода оттягивать свой выход из клиники не было, а он так и не разобрался в происходящем. И чем дальше, тем больше его одолевал страх. Здесь, в клинике, ему хотели причинить вред, и только чудом он вовремя спохватился и перестал пить отраву. Но зачем нужно, чтобы он возвращался домой? Может быть, и там его ожидает смерть?
В половине десятого снова пришла Ольга. Она так нервничала, что даже не могла этого скрыть.
– Ну все, Юрочка, моя смена заканчивается. Будешь собираться?
– Знаешь, я что-то плохо себя чувствую, – сказал он. – Может, мне имеет смысл переночевать здесь? А завтра встретимся, как и договаривались.
– Ну Юра! – Ольга надула губки и отвернулась. – Я так настроилась завтра пораньше утречком прибежать к тебе… Я уже все придумала, праздник хотела нам с тобой устроить, а ты…
– Хорошо, хорошо, Оленька, – поспешно согласился он. – Завтра утром я буду дома. Обещаю. Сейчас соберусь потихонечку и поеду.
– Правда? – обрадовалась она. – Честное слово?
– Честное слово, – улыбнулся Оборин.
– Так я предупрежу Сережу, что ты будешь уходить?
– Конечно, предупреди. А то уснет ненароком, мой звонок не услышит.
Ольга чмокнула его в щеку и упорхнула. Оборин встал с кровати и начал, не торопясь, перебирать бумаги. Да, он уйдет отсюда сегодня вечером, но сделает это так, как считает нужным. Интересно, где его поджидают неприятности, дома или по дороге из клиники? Домой он в любом случае пока не вернется. А что касается дороги, то вполне возможно, шахматный гений Сережа должен будет кого-то уведомить о том, что Оборин покинул клинику. И тогда его будут «встречать». Может быть, конечно, никто Сережиного сигнала не ждет, просто стоит человек неподалеку от клиники и спокойненько поджидает шатающегося от слабости Оборина. Может быть. Вероятность – пятьдесят на пятьдесят. Но если шанс все-таки есть, пренебрегать им не стоит.
Он методично разбирал рукописи, раскладывая в разные стопки чистовики, черновики, рабочие записи, статистику, расчеты. Следует оставить здесь все ненужное, не тащить с собой лишний груз, сил совсем нет. И непременно нужно найти в палате что-нибудь тяжелое, но небольшое, чтобы в руке умещалось. Оборин внимательно осмотрел свои вещи, и взгляд его остановился на плоском разборном дорожном утюге. Он горько усмехнулся собственной наивности: дурак, поверил Ольге, хотел хорошо выглядеть перед ней, не
