могут. Пять минут. Что ему эти пять минут? Небось опять что-то комбинирует, выкручивает… Сволочь волосатая.
Он снова набрал номер. Дусик схватил трубку сразу, еще первый сигнал не прозвенел до конца.
– Ну и что вы мне скажете?
– Коля, там какая-то накладка вышла… Надо ждать.
– Значит, так, уважаемый Михаил Владимирович. Я буду ждать столько, сколько нужно, но имейте в виду: вы мне должны тридцать пять тысяч. И ни копейкой меньше.
– Но, Коля…
– Я сказал. В том, что я до сих пор не нашел Оборина, виноваты только вы. Вы сами мне вчера сказали, что знаете, где он. Вот и нужно было его там достать. Чего вы темнили? Чего выдуривались? За все надо платить, Михаил Владимирович. Вот вы мне и заплатите. Я буду ждать Оборина до семи утра. Если он не появится, я приеду к Кате и буду сидеть у нее до тех пор, пока вы не придете и не отдадите мне мои деньги. Где и как вы потом будете искать этого парня, меня не интересует. И имейте в виду, если вы опять начнете крутить, я просто расскажу Кате, чем вы занимаетесь вместе со своими чудесными врачами. И про Австрию расскажу. Мне терять нечего, Катя все равно мне отказала, вы же знаете. Но после моего рассказа она и вас пошлет в неведомые дали, это уж будьте уверены. Она нищая и зависимая, это верно, но она далеко не дура.
– Ты что, угрожаешь мне?
– А как же. Вы ж по-другому не понимаете. Так не забудьте, я жду Оборина только до семи утра. Потом ищите его сами.
Саприн вышел из телефонной будки и вернулся в подъезд, из которого наблюдал за домом, где живет Оборин. Но он почему-то был совершенно уверен, что тот не появится. Если бы все шло так, как задумывал Дусик, парень бы уже был дома. Значит, сорвалось. Что-то не связалось, как задумал Штирлиц, злорадно ухмыльнулся про себя Николай. Теперь ясно, что Дусик Оборина потерял. Ну и дурак. Все равно он свои деньги из Дусика вытрясет. Но до семи утра он, конечно, подождет, как и обещал.
Представления о чести, хоть и весьма своеобразные, у Николая Саприна были. Раз обещал – сделает. И если бы его спросили, почему он не сбежал после убийства Вероники вместе с деньгами, он бы совершенно искренне ответил, что ему это и в голову не пришло.
А Юрий Оборин сидел в маленькой комнатушке – служебном помещении Раисы Васильевны, пил сладкий чай и понемногу приходил в себя. Раисе он сказал, что его жена выгнала из дома, и этого оказалось достаточно, чтобы пробудить в ней безграничное сочувствие. Убивать надо этих стерв, которые заводят себе любовников и не ценят таких славных мужиков, как Юрий. Ну как можно на ночь глядя выгонять человека из дома, если у него сердце больное? Души у нее нет.
Раиса Васильевна потихоньку привела врача из метрополитеновского медпункта, и та сделала Оборину какой-то укол, от которого ему стало значительно лучше. В комнатке у Раисы он чувствовал себя в безопасности, ему стало спокойно, и голова снова заработала в полную мощь. Уже через несколько минут Юрий пришел к выводу, что если Ольга и ее компания озабочены поисками Тамары Коченовой, то в этом должен быть какой-то криминал. А коль есть криминал, то в милиции непременно есть человек, который в курсе проблемы. Задача Оборина – как можно быстрее этого человека найти.
– Где ж ты ночевать-то будешь? – спрашивала его Раиса. – Если ехать куда надумаешь, так надо прямо сейчас, через две минуты последний поезд пойдет, потом уж не уедешь.
– Не знаю, – вздохнул Юрий. – Родители в отпуске, а ключей от их квартиры у меня нет.
– Хочешь, переночуй у меня, – предложила женщина. – Я с дочкой живу, но она девочка добрая, возражать не будет. А то, глядишь, она тебе и понравится, бросишь свою шлюху. Дочка у меня хорошая.
– Сколько лет? – с улыбкой поинтересовался он.
– Девятнадцать. Двадцать скоро стукнет.
– Рано вы ее сватаете, пусть погуляет еще. Замуж всегда успеет.
– Да ты не бойся, – засмеялась Раиса Васильевна, – я пошутила насчет дочки. Но насчет ночевки я серьезно. Вот сейчас последний поезд провожу, порядок наведу на платформе, и домой. Я здесь недалеко живу, пешком минут двадцать. Может, жене твоей тебя и не жалко, а мне вот, дуре старой, жалко. Как же ты ночью-то?
– Спасибо, – внезапно решился Оборин. – Если вы меня приютите на ночь, я буду вам очень благодарен.
Через час он уже был в крохотной однокомнатной квартирке Раисы Васильевны. Постелили ему на полу, между диваном, на котором спала сама Раиса, и раскладным креслом, на котором лежала ее дочка. Девушка уже крепко спала, когда они пришли, и спросонок даже не поняла, когда мать принялась объяснять ей про неожиданного гостя.
– Да-да, – сонно пробормотала она, поворачиваясь на другой бок, укутываясь потеплее и снова засыпая.
Спать Оборин не мог. Он лежал на полу на мягком матрасе, закинув руки за голову, и напряженно размышлял, куда идти утром, что делать и как найти того единственного сотрудника милиции или прокуратуры, который мог бы ему помочь.
Арсен в эту ночь тоже мучился бессонницей. Ах, Виктор, Виктор! Какой же он дурак! Надо же, как он испугался конкуренции. Теперь понятно, почему он твердит, что Каменская чиста, что на нее ничего нет. Глупости это, всегда что-нибудь есть. Но Виктор боится, он не хочет давать Арсену в руки оружие против девчонки. Что ж, понять его можно, но простить – нет. Арсен выпестовал его, вскормил, привел в контору, которая дает Виктору зарабатывать такие деньги, какие ему и в самых сладких снах не снились. А он? Действует за спиной и во вред. Кусает руку кормящего. То, что в работе ошибается, стерпеть можно. Молодой, научится, опыта наберется, заматереет. А вот то, что с гнильцой оказался, вот это уже плохо. Врет, интригует. На кого же тогда полагаться, если самые близкие, самые доверенные оказываются предателями, готовыми всадить нож в спину?
Арсен прожил жизнь достаточно долгую и сложную, чтобы научиться смотреть на ситуацию со стороны. Да, свою организацию он создавал из любви к искусству. О деньгах он тогда не думал, зарплата офицера
