Как теперь он узнал, Живчика звали Эльгар, худощавого – Николас. Сегодня они были не так веселы, но дружелюбия по отношению к Альвару ни у одного не убавилось.
Когда компания добралась до нужного этажа, Николас позвонил.
На пороге стоял высокий старик. На патриаршем лице было написано недоумение. Седая грива достигала плеч. Он был худ, как жердь, и слегка сутулился.
«По данным Бига, ему 54 года, – подумал Жильцони. – Но выглядит он старше на десяток лет».
Антон Пульвер все еще стоял, загораживая вход, и смотрел на гостей не очень-то доброжелательно.
– Принимай гостей, Антон, – сказал Николас.
– Ну, проходите, раз уж пришли, – проворчал хозяин, освобождая дорогу.
В комнате Жильцони огляделся. Две стены целиком заняты стеллажами, уходящими под потолок. Стеллажи битком набиты блоками памяти и книгами. Жильцони прищурился, пытаясь разобрать надписи на корешках книг.
Пульвер, похоже, жил один. В комнате царил ужасающий беспорядок.
Стоп был загроможден бумагами, патронами биопамяти, а на подоконнике единственного, но зато широкого окна лежал толстый слой пыли.
– Садитесь кто где хочет, – пригласил Антон.
Жильцони сел в кресло с продавленной спинкой.
Ни о чем не спрашивая, Пульвер подошел к стеллажу, вытащил большого формата книжку и протянул ее Альвару.
– Что это? – спросил Жильцони.
– Двенадцатизначные таблицы Карла Шенкерта, – сказал Пульвер. – Незаменимое пособие для психопрограммистов, как они, – он кивнул в сторону новых приятелей Жильцони, усевшихся рядом на узкой софе неопределенного цвета.
– А разве вы не программист? – удивился Жильцони.
– Вы правы, молодой человек, – сказал Пульвер. – Я такой же клерк, как они. Да только мне это пособие ни к чему, потому что я помню его наизусть.
– Весь справочник? – недоверчиво переспросил Альвар, взвешивая в руке книгу.
Эльгар и Николас улыбались – наверно, видеть весь этот спектакль им было не впервой.
– Спрашивайте, – предложил Пульвер.
Жильцони наугад раскрыл толстенный том и ткнул пальцем в первую попавшуюся строку:
– Синус двадцати четырех градусов восемнадцати минут четырнадцати секунд.
Пульвер не миг прикрыл глаза. Лицо его как бы отвердело и казалось синеватым а свете стенных панелей – их пришлось включить, потому что на улице потемнело.
Через секунду Пульвер произнес ответ. Альвар проверил: он совпал со справочным…
– Невероятно, – произнес Жильцони.
Пульвер скупо улыбнулся, весьма довольный произведенным эффектом:
– Давайте еще.
Альвар долго гонял его по таблицам, и младший клерк ни разу не ошибся.
– Не верится, что такие вещи в человеческих силах, – сказал, наконец, Жильцони, захлопывая справочник.
– Это что, – продолжал Пульвер, – это пустяки. Я продемонстрирую вам сейчас нечто более интересное…
Он подошел к столу, перебрал несколько предметов и, наконец, протянул Альвару старенький калькулятор, похожий на тот, который верой и правдой служил затворнику Вороньего гнезда.
Такого Жильцони не доводилось видеть! Это было грандиозное состязание между человеком и калькулятором, причем счет был явно не в пользу последнего.
Каждый раз этот удивительный человек оказывался – пусть на какие-то доли секунды – впереди калькулятора.
Антон Пульвер множил и делил многозначные числа, возводил их в высокие степени и извлекал корни, логарифмировал и потенцировал, и со все возрастающим чувством изумления Альвар убеждался, что каждая новая задача решена верно.
Жильцони охватило радостное чувство. Он подошел к раскрытому окну. Душный воздух был недвижен. Время от времени вдали полыхали беззвучные зарницы. Повсюду, куда ни кинешь взгляд, высились серые громады старых зданий окраины.
– Я потрясен, – сказал Альвар.
Пульвер махнул рукой:
– Задачи для приготовишек.
– Вы хотите сказать…
